Эрвин Ставинский - Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица

– Наконец-то, – усмехнулся Вилли. – Несут наше пиво. Кельнер с подносом, на котором стояли пивные бокалы, профессионально лавировал между столиками, умудряясь не терять времени и успевая проявлять живой интерес к предмету обсуждения подвыпившими клиентами. Он мгновенно уловил нить разговора и умудрился на ходу вставить пару слов.

– Ваше пиво, господа. Да, ужасное ограбление. Газеты писали, что одного преступника поймали, но он ухитрился повеситься в камере…

Кельнер с некоторым облегчением добежал до столика, где сидели Вилли с Борисом, и с видом гонца, прибывшего с хорошей вестью, поставил перед ними два бокала с пивом:

– Ваше пиво, господа… Благодарю, господа… – и, пожелав им приятно провести время, он выскользнул из стеклянной кабинки.

– Вот это да! – воскликнул Вилли, удивленный этой ловкостью.

Богдан между тем наблюдал за молодым человеком. Тот расплатился за пиво, оделся, потом подошел к их кабинке и посмотрел на Лемана.

– Что это может значить? – встревоженно спросил Аистов.

– Почему он так посмотрел на вас?

– Не знаю, никогда его не видел, – невозмутимо ответил Леман. – Скорее всего, принял меня за кого то из своих знакомых.

– Нам нужно договориться, как мы при необходимости можем срочно связаться друг с другом, – перешел к делу Аистов. – Предлагаю такой вариант: вы звоните в консульство и просите срочно оформить визу Крюгеру. Это будет означать, что встречаемся в этот же день, в семь вечера. Вас устраивает такой вариант?

– Согласен, – ответил Вилли. – Раньше, когда я работал с Ярославом, я звонил в табачную лавку и справлялся о сигаретах. У меня тоже есть вопрос: как у нас будет обстоять дело с оплатой?

– Сколько вам раньше платили? – вопросом на вопрос ответил Аистов.

– Пятьсот ежемесячно, плюс премии к праздникам, – ответил Вилли. Он хотел сказать, что ему еще оплачивали лечение, что Ярослав помогал с продуктами, но постеснялся.

– Возможно, мы вернемся к этой сумме, но все будет зависеть от вашей активности, – пояснил Аистов.

– Между прочим, я уже десять лет с вами работаю и всегда приносил много материалов, – с улыбкой заметил Вилли.

– А сегодня что-нибудь принесли? – поймал его на слове.

– Принес схему РСХА с указанием фамилий начальников подразделений, – Леман потянулся рукой в карман, но Аистов его остановил:

– Потом, когда будем расставаться.

– Теперь о времени наших обычных встреч, – продолжил Аистов. – Предлагаю встречаться позже, когда стемнеет, часов в семь, и гулять на улице. Ресторан для встреч не подходит, тут невозможно обстоятельно что-то обсудить, постоянно кто-то рядом крутится.

На этот раз Вилли позволил себе не согласиться. Работу он заканчивает в половине пятого, болтаться до семи на улице с секретными документами в кармане опасно, приходить домой поздно – жена начнет беспокоиться, будет думать, что он встречается с другими женщинами. Она уже привыкла, что по вечерам он всегда дома.

Решили вернуться к этому вопросу позже. Они расплатились и вышли на свежий воздух. Уже стемнело. Было тихо и пустынно. Окружающие здания погрузились в сумерки. Лишь на фоне бледного небосклона еще выделялись крыши зданий да церковный шпиль. Вереница легких облаков медленно скользила по небу.

Пока они шли к автобусной остановке, Аистов перечислил Леману вопросы, которые в первую очередь интересуют Москву.

– Вот мы и пришли, – сказал Вилли, когда они подошли к автобусной остановке. – Может, поедем вместе? Автобус будет проходить мимо вашего представительства.

– Нет, спасибо, – поблагодарил Богдан. – Лучше будет, если мы поедем порознь.

Показался автобус. Они пожали друг другу руки, и Вилли заметил, что было бы неплохо, если бы они продолжили совместную работу в будущем. Ответить Богдан не успел, потому что подошел автобус. Домой Аистов возвращался на метро. Сидя в полупустом вагоне, он снова и снова перебирал все нюансы поведения Брайтенбаха.

«Странно, говорит так, словно в гестапо для него открыты все двери, – думал он. – Держится очень смело, даже слишком смело. Разговаривая, совершенно не обращает внимания на прохожих, не останавливает разговора. Предложил вместе ехать до полпредства. Сказал, что встречаться ему лучше в Западном районе Берлина, потому что его сослуживцы живут в Восточном. Не чувствуется, что он лицемер, нет. По-моему, он держится довольно искренне. И мною совершенно не интересуется… Да, странно все это. Надо посоветоваться с Коротковым и написать обо всем в Москву».

Встречи с Брайтенбахом стали регулярными.

19 июня 1941 года. В резидентуре, смешно говорить, состоящей всего из четырех человек вместе с Кобуловым, полный аврал. 16 июня отправили в Центр тревожную телеграмму. У Аистова не выходят из головы строки:

«Все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время… Объекты налетов германской авиации определены… Часть германских самолетов уже находится в Венгрии… Розенберг заявил, что понятие “Советский Союз” должно быть стерто с географической карты».

Коротков, страшно занятый подготовкой к работе в условиях войны агентурных групп Корсиканца – Старшины, заметил мимоходом, что неплохо бы написать обобщенную справку по последним сообщениям Брайтенбаха. Агент очень некстати ушел в отпуск, хотя и обещал, что будет поддерживать связь со своим отделом и в случае необходимости срочно свяжется с Аистовым. Борису было невыносимо стыдно сидеть в такой момент без дела, видя, как твои товарищи буквально разрываются от массы дел.

Богдан открыл свою рабочую тетрадь и стал прочитывать дневниковые записи сообщений, поступивших от Брайтенбаха.

«17 февраля 1941 г. Разработкой советского полпредства и торгового представительства занимаются чиновники его отдела Гофман и Баак. Держатся они замкнуто, и приходится проявлять много изворотливости, чтобы осторожно из них что-нибудь вытянуть. Гофман проговорился, что у него есть доверенное лицо в “Интуристе”, но, кто этот человек, узнать не удалось.

19 марта 1941 г. В связи с тем что из-за Балкан в отношениях между СССР и Германией усилилось охлаждение, у нас все больше поговаривают о возможности их военного столкновения. По этой причине заметно усилилась работа военной разведки и контрразведки Верховного командования вермахта против Советского Союза. Во главе одного из контрразведывательных подразделений поставлен хауптман Абдт, мой непосредственный начальник в прошлом, во время работы в политической полиции Абдт жил в России, хорошо знает русский язык. Ввиду нехватки людей он привлекает на службу пенсионеров. Проверяя людей по картотеке, он наткнулся на Эрнста Кура и стал интересоваться, не пойдет ли тот к нему на работу».