Иосиф Тимченко - История штурмана дальнего плавания

На этом мои «азовские приключения» закончились. Из полученного, наконец, письма от Валентины Мордовцевой стало ясно, что она требует моего возвращения в Новороссийск [16] Как позже выяснилось, за период моего «дальнего» плавания к косе Должанской, Валентина побывала, в надежде встретиться со мной, на колхозном рынке в г. Ростове-на-Дону вместе с женщинами из поселка для распродажи лесного кизила. .

При расчете из Азрыбкомбината получил трудовую книжку, в которой была сделана первая почетная для меня запись — матрос 2 класса, что помогло мне позже при оформлении на работу в Новороссийской базе Государственного лова. На рыбном промысле в Черном море большинство судов было из рыбколхозов, там трудились бывалые рыбаки, а на судах Гослова, в основном, подбиралась молодежь после службы в армии. В торговом порту, у известного начальника портфлота Гуштурова, штатные должности все были, как оказалось, заполненными, поэтому пришлось довольствоваться только Гословом. Назначение будущий штурман получил на СЧС-103 [17] СЧС — средний черноморский сейнер; наряду с такими судами существовали и другие, например, БЧС — большой черноморский сейнер. «Секстан».

Взаимоотношения со своей подругой Валентиной складывались крайне неровно, все-таки сказывалась разница в два года. По ряду вопросов она излишне была самостоятельной, требовала подчинения своей воле, что никак не принималось самостоятельным характером будущего штурмана. Позже участившиеся разлады и споры она объясняла тем, что подолгу мне приходиться бывать в море. Иногда с издевкой напевала: «Эй, моряк, ты слишком долго плавал…» Надо было искать какой-то выход из такой тупиковой ситуации, который никак пока не просматривался.

Работа на рыболовном сейнере с экипажем в 13 человек была весьма своеобразной. Наряду с обычными матросскими функциями в основном их предназначении, были сугубо рыбацкие обязанности — лов рыбы кошельковым неводом или придонным тралом почти до конца декабря у берегов Грузии.

Готовясь к путине на средиземноморскую ставриду, наш сейнер несколько задержался в Геленджикской бухте. Подкрашивая засуриченные участки корпуса, когда надлежало аварнуться [18] Аварнуться — оттолкнуться, как правило, швартовным багром или веслом. от борта, с кистью в руке, неожиданно я уронил кисть в воду, которая тут же утонула. От боцмана пришлось при этом выслушать целую тираду «солёных» боцманских выражений, в конце которых он пробубнил:

— Присылают на нашу голову всяких юнцов, потом майся с ними здесь…

К концу рабочего дня, когда солнце, перейдя на другой борт, хорошо осветило участок, где утонула кисть, приглядевшись, я рассмотрел на дне эту злосчастную кисть. Благо судно стояло на небольшой глубине, раздевшись, нырнул прямо с борта в воду, а через минуту вынырнул уже с кистью в руке. Подойдя спокойно к боцману, обратился к нему:

— Абрамович, получи свою паршивую кисть!

Принял он эту кисть на удивление без комментариев.

Лов рыбы кошельковым неводом, оказалось, — достаточно трудоемкая операция, занимает обычно время не менее 4–5 часов.

В рабочей шлюпке, которая при отдаче буксирного троса по команде «Отдать кляч!» [19] «Отдать кляч!» — отдать стопор, удерживающий рабочую шлюпку на буксире. стягивает в воду невод, находятся все время два человека, — обычно эти должности исполняют новички. Они проходят своего рода «обкатку», т. к. рабочая шлюпка все время при движении болтается на расходящихся от сейнера волнах. Такая «обкатка» нередко длится весь рабочий день, за исключением короткого периода, когда подтягивают рабочую шлюпку к борту сейнера на обед.

Поиск рыбы в море осуществлялся, как правило, с помощью специального эхолота, установленного на штабном судне БЧС «Ковда», который при выходе на косяк рыбы начинал подавать короткие гудки. Все остальные сейнеры, мотающиеся группой за штабным судном, отталкивая друг друга (иногда с переворачиванием рабочих шлюпок, где находилось по двое рыбаков, которые вываливались в воду), при подаче гудков «Ковды» спешили обсыпать сетью предполагаемый косяк рыбы. Те, кто не успевал выбросить свой кошелёк, естественно, оставались без улова.

Однажды при выборке сетей лебёдка, с помощью которой подтягивалась сеть, остановилась. Сложилось впечатление, что сети зацепились где-то под кормой сейнера за какой-то выступ или бортовой киль. Будущий штурман вызвался это проверить, для чего надо было нырнуть под корпус судна с левого борта и, пройдя под килем, вынырнуть с правого борта. Получив от капитана разрешение, не задумываясь, нырнул в воду. Никаких зацеплений сетей к счастью не обнаружил, а столкнувшись на правом борту со стеной натянутых сетей, перебираясь по ним, вынырнул в маленьком треугольнике под сетями, свисающими с борта. Благо оказалось, что это спасительное окно, между бортом судна и сетями было над уровнем моря. Сообщив на борт сейнера, что всё чисто, можно спокойно подтягивать сети, отдышавшись, проделал тот же путь под корпусом сейнера в обратном направлении. Позже, мысленно вернувшись к столкновению со стеной сетей, задал себе вопрос: «А что бы я делал, если бы сети были туго натянуты прямо по борту? Куда двигаться — назад под корпус на левый борт, не вдохнув порцию свежего воздуха? Ведь к тому же там можно было и запутаться в сетях…» После этого случая сделал для себя полезный вывод: «О своей безопасности в любой ситуации надлежит заботиться прежде всего самому, не рассчитывая на авторитет или заботу руководителя, который осуществляет контроль за ходом работ!»

За всю путину только однажды, когда наш сейнер самостоятельно возвращался к порту Поти на очередную ночную стоянку, перед заходом солнца встретили в море большое темное пятно, которое казалось в центре настоящим бугорком. Обсыпав сетями это место, мы выбрали в итоге около 90 тонн рыбы. Часть этого улова разместилась в грузовом трюме нашего сейнера, а остальное было передано непосредственно из нашего кошелька двум другим, подошедшим по вызову, сейнерам из группы Гослова.

За время рыбацких будней постепенно накапливались навыки не только по ремонту сетей или придонных тралов, но и определенная морская практика. Например, по управлению шлюпкой при подходах к необорудованному берегу при наличии волнения или прогнозирование погоды на ближние сутки по различным метеорологическим признакам [20] Метеорологические признаки — например: — солнце красно к вечеру, моряку бояться нечего; — солнце красно по утру, моряку не по нутру и т. д. .

В зависимости от характера прибрежного дна (приглубый или с малым уклоном), а также от его грунта (каменистый или песчаный) определяется, оказывается, наличие опасностей при высадке на берег. Если прибрежное дно с малым уклоном и грунт песчаный, то обязательно параллельно береговой черте проходит гряда (одна или несколько) уменьшенных глубин [21] Гряда уменьшенных глубин — результат воздействия на грунт опрокидывания морских волн при их выходе на берег. , не позволяющих подойти вплотную к берегу. Если прибрежное дно с большим уклоном или грунт каменистый либо с морской галькой, то гряда уменьшенных глубин отсутствует. При наличии волнения не следует оказываться лагом к фронту набегающих волн, т. к. при выходе волн на мелководье возможно опрокидывание шлюпки, поэтому надлежит использовать выброс шлюпочного якоря [22] Шлюпочный якорь — либо другой весомый предмет, по примеру первобытных якорей, к примеру, двухпудовая гиря и т. п. и плавный затем спуск кормой к берегу, потравливая бурундук [23] Бурундук — длинная снасть для удержания шлюпки на буксире при движении судна; в данном случае исполняет роль якорного каната. .