Лия Престина-Шапиро - Словарь запрещенного языка

В 1964 году я купил «Иврит-русский словарь» Ф.Л. Шапиро, с помощью которого перевел книгу, украденную 20 лет назад у моего первого учителя. Словарь был очень кстати, потому что другой подмоги для изучения языка у меня не было. Словарь и вправду хорош и тем, что он написан хорошим русским языком, и тем, что он снабжен грамматическим очерком Б.М. Гранде. Трудно переоценить значимость этой книги.

Итак, шел 1968 год. Я не помню, кто был автором идеи, чтобы я преподавал иврит по книге Шломо Кодеша «Иврит». Не помню, может и я сам, но так или иначе я стал преподавать в узком «семейном кругу». Это было мое второе столкновение с ивритом. Приходили только знакомые, мы читали, и я разъяснял, что было непонятно. Собирались раз в неделю у меня. Приходил Слепак (с супругой), Балабанов (без супруги), Финкельштейн (с супругой), Престин (с супругой), Абрамович (с супругой) , Гельфонд (без супруги). Это еще не был ульпаи. Это был кружок по изучению иврита без обязательств как со стороны учеников, так и со стороны преподавателя. Я еще не знал, что меня ждет. А ждал меня Анатолий Декатов со своим ульпаном. Об Анатолии Декатове говорили разное, но в моих глазах он был просто гением. Декатов был студентом автодорожного института. Он мог прочесть учебник, книга отпечатывалась у него в мозгу и он шел на экзамен, не задумываясь. Декатов за полгода выучил язык да так, что мог преподавать иврит на иврите. Он свободно говорил на английском, испанском, румынском, идиш и, конечно, на русском. Отличаясь феноменальной памятью, он был на редкость добросовестен. Все 52 лекции были написаны и проверены им по часам от первого до последнего слова. Слушателей он набрал через «Мосгорсправку». Забегая вперед, скажу только, что когда мы с ним встретились в Иерусалиме, он уже бодро торговался с арабом... по-арабски (а прошло менее полугода).

Он дал короткое и многозначительное объявление: «Учу ивриту — современному языку современным методом».

Понятное дело, долго ему преподавать не дали и уже через полгода выбросили из Советского Союза. Перед отъездом он пришел ко мне передавать ульпан с журналом посещений, с уплатой подоходного налога, с вывеской на иврите и русском на фронтоне дома. Почему он пришел ко мне? А к кому еще ему было идти? Конечно, в Москве были люди, знающие иврит гораздо лучше меня, но все они были люди пожилые, многие из них уже отсидели и на эту авантюру ни за что не пошли бы.

Я сразу оценил преимущества такого официального ульпана. Такой ульпан не может не дразнить КГБ (а это то, что мне было надо). Правда, что действительно страшно, так это заменять Декатова. Но, с другой стороны, было действительно жалко, чтобы заглохло такое хорошее дело, как официальный ульпан. Я согласился, взял все лекции Декатова и дал объявление в «Мосгорсправку» :

«ЕВРЕИ- ский язык

Вы хотите знать язык мудрого народа?

Приходите, я вас научу.

Фамилия, адрес, телефон».

Это объявление притягивало, как магнит железо. Я сам проверял после праздника. Идет русский человек. Бухой, точнее, хмельной, как положено. Вдруг ом видит на расстоянии ЕВРЕИ-ского. Что за мистика? Надо проверить, тем более, что ноги сами тянут.

Возникает вопрос, зачем мне понадобилось дразнить собак? А что мне еще оставалось? Ведь на уровень солидного преподавателя мне не выйти, а хулиганство импонирует молодежи. Конечно, КГБ не глупей меня. Они быстро раскусят, что я за «знаток» иврита. Значит, мне важно создать группы за короткий срок. У меня набралось около 45 человек, частично декатовские, частично по объявлению. Я их разбил по уровню на три группы. Надо помнить, что многие пришли по объявлению, а что у них в голове? Если я не хочу сломать себе шею и очень быстро, я не должен превращать уроки в «сионистский балаган» и поэтому должен о тстраниться от всего, что выходит за рамки урока (ОВИР, Израиль, политика и т. п.). Поэтому каждая первая лекция в каждой группе начиналась с того, что я преподаю иврит и только иврит и меня совершенно не интересует, с какой целью вы (ученики) пришли изучать язык. Я не хочу слушать в этой комнате разговоры об ОВИРе, подаче документов, разговоры об Израиле и т. п. Всякие разговоры о подаче документов, отказах буду считать нарушением контракта между мной и вами. Итак, начнем. Подействовало. Когда меня посадили на 15 суток за демонстрацию у здания Верховного суда против приговора о расстреле Дымишца и Кузнецова, и я вернулся к преподаванию остриженный наголо, никто не посмел спросить меня, что это за оригинальную прическу я себе выбрал, хотя большинство слушало голос Израиля и знало, в чем дело.

Ульпап был платный: 1 руб. за 2 академических часа с уплатой ежемесячного налога. Потом фискальные органы отказались принимать налог (где это видано, чтобы кустарь предлагал, а фискальные органы отказывали). Тогда я стал посылать по почте заказным с уведомлением. Потом «Мосгорсправка» отказалась принимать мои объявления под предлогом, что я инженер, а не лингвист. Не беда, я стал давать объявления в ту же «Мосгорсправку», что перевожу с иврита на русский и с русского на иврит технические тексты. Вскоре и эти объявления перестали принимать. Поздно, группы уже были созданы. Приходила, конечно, милиция (бедная милиция, везде ее всовывают) проверять паспорта, но люди продолжали посещать занятия. Даже секретарь райкома посетил меня. Ну, конечно, я получал угрожающие письма. Передал их иностранным корреспондентам. Так и играл я в эти игры до самого выезда в Израиль.

За время преподавания я прочел 4 книги, первые 3 запросто и четвертую с трудом и грамматический очерк Б. М. Гранде, а кроме того, Декатов оставил мне свои блестящие, отшлифованные лекции. Так что учебным материалом я был достаточно снабжен.

Но, конечно, я ставлю себе в заслугу не то, как я преподавал, я ведь инженер, а не лингвист, и преподавать я мог только на любительском уровне.

Главное, что я не дал заглохнуть после отъезда Декатова этому официальному ульпану. Перед своим отъездом я передал все декатовские лекции Владимиру Престину, который стал преподавать в одной из групп. Мое преподавание переплеталось со всякой другой деятельностью: встречами с иностранными корреспондентами, демонстрациями, составлением писем, без чего, конечно, трудно уехать из благословенной социалистической страны.

После голодной забастовки в здании Верховного Совета Союза ССР многие из бастующих получили разрешение на выезд. В том числе и я.

19 марта 1971 г. я вылетел в Израиль.

Юлий Эдельштейн

Словарь Шапиро памятен мне как основной, а для многих — вообще единственный источник знаний иврита. Я знал человека, который выучил язык по словарю и разговаривал предложениями, собранными из словарных статей. Предисловие к словарю было — под давлением властей — составлено так, чтобы в нем не было никаких практических советов по изучению языка — одна заумная лингвистика. Тем не менее, преподаватели умудрялись как-то отыскивать полезные намеки...