Реджинальд Пэйджет - Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945

Вечером 17 сентября фон Манштейн прибыл в Николаев, чтобы принять командование 11-й армией, заменив погибшего генерала фон Шоберта (Ойген Зигфрид Эрих Риттер фон Шоберт, 1883–1941, принимал участие в Первой и Второй мировых войнах. Погиб, когда его легкий штабной самолет приземлился на советском минном поле. – Пер. ). Фон Шоберт слыл относительно спокойным баварцем, полковым служакой, а не штабным офицером. Под его руководством оперативное командование было возложено на начальника штаба, полковника Воглера, и начальника оперативного отдела штаба, полковника Теодора Буссе (с 1944 г. генерал пехоты, в 1945 г. командующий 9-й армией). Приняв новую должность, фон Манштейн поначалу сделался почти таким же «популярным», как позже Монтгомери (в английской 8-й армии в Северной Африке, командующим которой стал в августе 1942 г.). Беспечная жизнь в штабе армии закончилась, и всех штабных, привыкших ни в чем себе не отказывать, перевели на спартанские рационы. Фон Манштейн взял на себя полный и тщательный контроль за всеми операциями – к крайнему недовольству Воглера и Буссе. Где бы Манштейн ни оказался, он повсюду замечал недостатки и делал по этому поводу едкие замечания. Составлявшим основную массу 11-й армии солдатам из Южной Германии казалось, что Манштейн вобрал в себя самые неприятные черты характера пруссаков. Но довольно скоро откровенная нелюбовь сменилась восхищением и в итоге преданностью. Полковник Буссе, который сам впоследствии станет командующим армией, рассказывал мне о фон Манштейне: «В первые недели я с трудом переносил его характер; я никогда не покидал его, не будучи расстроенным. Но, вопреки самому себе, восхищался его удивительной хваткой. А однажды, поздно вечером, он вызвал меня к себе и спросил: «Буссе, я понимаю, что вы больше других заняты штабной работой. И мне неловко просить вас, но не могли бы вы взглянуть на эти бумаги и поискать, не найдется ли каких-либо возможных оснований для помилования этих людей?» Бумаги касались смертного приговора двоим солдатам, осужденным за трусость. Его терзания были очевидными, и с тех пор я стал относиться к Манштейну совершенно по-другому. Под холодной внешностью скрывалась добросердечная и чувствительная натура. Я полюбил его, как до этого не любил ни одного человека. И сейчас люблю».

Генерал Буссе, оставшийся, как и все немецкие солдаты, без гроша в кармане, бросил свою работу и целый год посвятил защите Манштейна, получая только мизерное денежное пособие. Отношение Буссе типично для всех офицеров 11-й армии, с которыми мне довелось встречаться. О Манштейне говорили, что, приняв командование, он поднял дух каждого немецкого гренадера, поскольку тот знал, что Манштейн не потребует невозможного.

Немецкие штабы были значительно меньше наших британских. Штаб 11-й армии насчитывал менее 100 человек, а штабы соединений около 20. Буссе являлся начальником оперативного отдела. Полковник Гаук отвечал за то, что мы называем «внутренними делами». Майор Ранк возглавлял службу разведки. Тыловые зоны и основные городские службы находились в ведении генерала фон Доглера, который не входил в состав штаба 11-й армии. Связь с ним осуществлялась через майора Гаука.

Карта Крыма

11-я армия состояла из трех немецких корпусов, 3-я румынская армия также подчинялась Манштейну в тактических вопросах. 4-я румынская армия атаковала Одессу, до сих пор удерживаемую русскими. 3-я румынская армия все еще находилась западнее Днепра. 54-й армейский корпус готовился штурмовать Перекопский перешеек и вторгнуться в Крым. 49-й горнострелковый и 30-й армейский корпуса преследовали русских, отступавших от Днепра на восток.

Манштейн, как командующий, начинал день с чтения утренних докладов из соединений. Затем начальник оперативного отдела подробно излагал ситуацию, и сразу же начиналось обсуждение – с ним и начальником штаба, – какие приказы следует отдать. Когда с этим заканчивали, глава разведки докладывал ситуацию у противника. То же самое повторялось и с дневными, и с вечерними докладами. В промежутках между ними Манштейн связывался по телефону с полевыми штабами соединений и штабом группы армий «Юг», а также получал доклады от различных служб штаба своей 11-й армии. Квартирмейстер докладывал о состоянии снабжения, адъютант о личном составе, судья армии о смертных приговорах, а начальники инженерных войск, артиллерии и ветеринарной службы о состоянии дел в своих формированиях. Таков был обычный распорядок дня. С докладами следовало разбираться очень быстро, поскольку два дня из трех Манштейн находился в войсках на передовой. И ему всегда было жаль времени, потраченного на канцелярскую работу. Он ненавидел бумажную волокиту и редко читал бумаги, которые клали перед ним. Манштейн ждал от своих офицеров сжатого доклада по существу, а затем ставил на бумагах подпись, дабы пометить, что они приняты к сведению. Многословие у офицеров не поощрялось.

В поездках Манштейн виделся не только с полевыми командирами, но и с теми, кто непосредственно участвовал в боях. Дабы чувствовать боевой дух солдат, он постоянно находился на линии фронта. Про него говорили, что он заколдован. Как-то он сказал мне: «Войска обычно делают то, что считают возможным для себя сделать. Мои тактические решения в значительной степени зависели от боевого духа тех конкретных частей и подразделений, которым предстояло их выполнять». Когда я сообщил об этом генералу Буссе, тот сказал: «Да, это так, а когда фельдмаршал говорит с солдатами, они всегда чувствуют, что способны сделать то, что он просит». Много времени Манштейн проводил с румынами, не подчинявшимися никому из немцев, кроме него самого, и требовавшими особой тактичности.

Утром 18 сентября начальники отделов штаба, как обычно, сделали доклады Манштейну. Покончив за день с штабной работой, Манштейн 19 сентября уже находился в 54-м армейском корпусе, вникая в детали предстоящей атаки на Перекопский перешеек. 20 сентября он вернулся в Николаев, чтобы издать приказ о наступлении, а на следующий день вместе с оперативным отделом штаба выехал в степи, в Асканию-Нова. Квартирмейстерские службы остались в Николаеве. Следующие два дня он снова провел с 54-м ак, а 24 сентября началось наступление на Перекоп. 26 сентября русские 9-я и 18-я армии контратаковали 30-й армейский корпус и 3-ю румынскую армию, которая недавно сменила 49-й горнострелковый корпус, дабы тот присоединился к наступлению на Крым. 27 сентября румынская оборона была прорвана, и горнострелковому корпусу едва не пришлось возвращаться, чтобы исправить положение. Тем временем Манштейн лично помчался к румынам. Ситуация оказалось непростой. Он увидел, что штабные машины, с уже заведенными моторами, смотрят в западном направлении. Две дивизии 54-го корпуса обнаружили, что на перешейке против них находятся 6 русских дивизий. [25]Ситуация складывалась более чем затруднительная. 1 октября наступил еще один кризисный момент. Две русские армии прорвались между 30-м армейским корпусом и румынской армией. Однако 3 октября 1-я танковая группа (с 6 октября 1-я танковая армия) фон Клейста атаковала фланг русских с севера, и наступление русских начало захлебываться. 13 октября две русские армии оказались прижатыми к морю, и 11-я армия взяла 40 000 пленных. [26]