Александр Житинский - Дневник maccolita. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.

Она уже превзошла по стажу мою вторую жену Елену Викторовну (9 лет) и догоняет первую жену Марину Константиновну (18 лет).

Расписывали нас в Петергофском загсе 21 января 1989 года, аккурат после моего ДР, когда мне исполнилось 48, а Лене было уже 24. В этом и был концепт: жених вдвое старше невесты.

Но я начну немного издалека. История нашего знакомства была забавна. Впрочем, возможно, я ее уже рассказывал.

Познакомил нас БГ в начале 1988 года. Как раз тогда известность БГ в широких кругах набирала силу, а звезда рок-н-ролла по-прежнему ютился с женой Людмилой и маленьким Глебом в нежилом фонде на ул. Софьи Перовской. И мы стали хлопотать, чтобы артисту дали жилье.

Я писал какие-то бумаги в разные инстанции, где расписывал заслуги Боба, а в помощь мне была придана молодая журналистка Лена Минина, работавшая тогда в отделе культуры газеты «Ленинградская правда».

Она эти письма разносила по адресатам и вела документацию.

(Замечу в скобках, что квартирку мы все же выбили, но позже. Правда, не одни мы, помогали и другие.)

Контакты наши с Леной были чисто деловыми, пока однажды после очередного концерта БГ мы не засиделись допоздна, как это было принято, в его мансарде. На этот раз Лена тоже присутствовала, раньше она не была вхожа в обитель артиста. Мы пили вино и пели песни. Помню наше совместное с Бобом проникновенное пение «Когда воротимся мы в Портленд».

Часа в 2 ночи стали расходиться.

И тут журналистка Минина заявила, что электрички уже не ходят и в Петергоф, где она живет, ей не добраться. Боб развел руками, типа, можешь оставаться, но было ясно, что тут негде.

Я не был бы джентльменом, если бы не предложил несчастной девушке приют.

– У меня мастерская на Гражданке (так я называл однокомнатную квартиру, где я жил иногда и работал в отрыве от семьи). Если хотите…

Она согласилась так легко, что я даже растерялся и испытал небольшую досаду от столь легкой победы.

Мы взяли такси и поехали.

В мастерской у меня нашлась в холодильнике водка, мы выпили еще, а потом я как джентльмен, повторяю, стал настойчиво приглашать девушку из кухни в комнату, где стояла двуспальная тахта.

Она делала вид, что не понимает.

Наконец я поднял ее на руки и понес по коридорчику. Она отбивалась так, будто ее собирались сжечь на костре. А у меня таких намерений вовсе не было. Девушкой моя жена была очень крепка, я едва приволок ее в комнату, где она отпихнула меня и высказала все, что думает по поводу старых козлов – растлителей молодежи.

– Позвольте, – сказал я, снова переходя на «вы». – Вам не кажется, что девушка, соглашающаяся ехать ночью в квартиру к одинокому мужчине, по сути соглашается на нечто большее? Что она принимает на себя какие-то обязательства?

– Нет, не кажется, – сказала она.

И покинула меня, уйдя в кухню, запершись там и устроившись на диване.

Я пожал плечами и заснул, удивляясь странным представлениям о жизни некоторых молодых дам.

В шесть утра хлопнула дверь. Лена ушла, как мне казалось тогда, навсегда…

Конечно, через пару дней я позвонил к ней в редакцию с извинениями. А потом…

Короче, прошло несколько месяцев, пока я ее уломал. Потом еще несколько месяцев, пока она уломала своих родителей. (К этому времени я уже развелся, точнее, моя вторая жена развелась со мной.) Это все очень долго рассказывать. Отношения наши были… как бы это сказать… далеки от идиллии. Мы ссорились и даже дрались (!) гораздо чаще, чем это положено влюбленным. Характер девушки Лены Мининой оказался взрывоопасным настолько, что мечтать о браке было попросту безумием.

Например, она ненавидела зеленый горошек, а я его любил. Когда я покупал зеленый горошек, она ненавидела меня вместе с горошком. Однажды это привело к безобразной сцене в центре Ленинграда, недалеко от цирка. В результате целая авоська с 8 банками прекрасного венгерского горошка, которые я отхватил по случаю, была выброшена в Фонтанку с криками: «Да пошло оно все нах… нах… и в…!!!» В отместку Елена метнула туда же зонтик, только что подаренный мною.

Мы разошлись навсегда и встретились через 15 минут, чтобы хохотать вместе над этим несчастным горошком.

И это происходило с пугающей регулярностью.

Тем не менее решение было принято скорее в пику ее родителям, не допускавшим и мысли о таком развитии событий, я приехал в Петергофский загс и заказал регистрацию – просто скромную регистрацию, без цветов и Мендельсонов. Когда женишься третий раз, торжествовать уже нечего. Стыдно это, товарищи.

Естественно, я предложил Бобу быть шафером (свидетелем) вместе с женой Людкой.

– Ты нас познакомил, ты и расписывай, – сказал я.

Гость у нас был один – наш друг Андрюша Гаврилов, ныне известный музыкальный издатель. Он приехал из Москвы. Утром 21 января мы взяли такси и заехали за БГ. Конечно, он еще спал. Наскоро собравшись, Боб с Людкой устроились в машине. Непонятно, как нас взял водитель, но мы впятером ехали в одной тачке, вдобавок Боб держал огромную картину своей кисти, которую он решил подарить нам на свадьбу (она и сейчас висит в Геликоне).

Мы приехали в загс, и я доложил начальнице, что молодые готовы к регистрации. И тут она увидела Боба.

– Это же… Гребенщиков! – шепотом воскликнула она. (Тогда Борю уже узнавали в лицо.)

– Ну да, – подтвердил я.

– А вы не заказали торжественной регистрации! – ахнула она, будто я совершил страшную оплошность.

– Угу… – кивнул я.

– Нет, так мы не можем. С Гребенщиковым без торжественной регистрации? Да вы что, новобрачный!

– Послушайте, кто женится – я или Гребенщиков? – спросил я, свирепея.

– Мы вас бесплатно! С музыкой! В торжественном зале!..

Ну кто ж отказывается от халявы даже при регистрации?

И вот под звуки Мендельсона нас ввели в зал, и все поставили подписи там, где надо.

Фотограф нас снимал (но вроде, не бесплатно). Вот документ.

А потом мы пошли в квартиру родителей невесты, где прошло официальное торжество, на котором кроме нас и родителей присутствовал только мой сын Сергей, которому кстати, сегодня исполнилось 36 лет.

Мой тесть (Царство ему небесное!) ставил пластинки из своей коллекции, какая-то Борю заинтересовала (кажется, Лещенко), и он ее взял на время для работы. В общем, все было пристойно.

И дальше мы переместились в ту самую мастерскую, куда пришла разная рок-н-ролльная молодежь, которая слегка задирала Боба, при этом благоговея. На что Боря отвечал одной фразой:

– Я не Боб, я Кынчев!

Ну можно себе представить состояние всех гостей.

И наконец, уже к ночи, произошли драматические события, когда в результате выпитого сначала разодрались Людка с Бобом и она ушла в ночь, потеряв браслет у меня в прихожей. (Ленка потом его нашла и долго выпытывала у меня, чей же это браслет, пока Боря его не опознал однажды и не забрал). А потом смертельно повздорили жених с невестой – совершенно не помню, по какому поводу. Наверное, опять из-за горошка.