Лаврентий Берия - Человек из стали. Иосиф Джугашвили

А они содержались в выступлении Председателя Государственного Комитета Обороны СССР И.В.Сталина по радио 3 июля 1941 года и в его докладе на совместном торжественном заседании Моссовета с городскими партийными и общественными организациями 6 ноября 1941 года, посвящённом 24-й годовщине Великого Октября. Эти выступления являются самыми значительными, строго аналитическими документами, дающими ответ почти на все вопросы. Прежде всего – на вопросы, связанные с предвоенной и текущей политикой, с причинами отступления Красной армии, с выигрышными и проигрышными факторами для нас и для противника, со стратегическими и тактическими мобилизационными задачами, с чёткой философской и практической характеристикой войны, которую вождь назвал самой необычной в истории и разъяснил, почему.

Речь 3 июля была первым публичным обращением Сталина к народу с начала Великой Отечественной войны. В ней было объявлено о создании Государственного Комитета Обороны, в руках которого была сосредоточена вся полнота власти. Она стала смертным приговором фашистам, хотя, повторю, этого не понимают многие даже сейчас. Нет смысла приводить её здесь целиком, Есть смысл обратить внимание на то, что начиналась она с точно найденных слов, всколыхнувших массовое сознание советских людей: «Товарищи! Граждане! Братья и сёстры…!»

Приведу со слов К.Чарквиани более подробное описание встречи с вождём в июле 1941-го. Он пишет в своём прижизненном мемуарном двухтомнике «Размышления о пережитом», который вышел в Тбилиси в 1985 г. и который предшествовал появлению книжки с интервью (о чём мною было сказано в предисловии):

«…Нам сообщили, что в Кремль следует явиться 4 июля в 14 часов. Мы прибыли получасом раньше. Вскоре такая предусмотрительность оправдалась. Дело в том, что готовясь к встрече, мы не обратили внимание на пистолет на портупее Рапава. (Тогдашний нарком внутренних дел Грузии, расстрелянный хрущёвцами в 1955 г. – В.Г.) Комендатура Кремля потребовала сдать оружие. На оформление акта сдачи ушло минут десять. Понимая, что опаздываем, расстояние до нужного здания преодолевали почти бегом.

В назначенное время нас пригласили в кабинет Сталина, где кроме него находились члены ГКО. Несмотря на крайне тяжёлое общее положение, Сталин выглядел бодрым. Он с улыбкой пожал нам руки, подошёл к столу, обернулся и, будто бы только сейчас заметив Рапава, спросил у него: «А Вы кто будете?» – «Рапава – народный комиссар внутренних дел Грузии». Сталин с удивлением посмотрел на него, потом на Берия, и промолчал. Мы сразу догадались, что для Рапава приглашение на встречу было устроено его шефом.

…Наша аудиенция была кратковременной. Мы беседовали, так и не присев. Сталин охарактеризовал положение дел на фронтах и в заключение сказал примерно следующее:

Фронт далёк от Закавказья. Но вы в опасной зоне. Нейтралитет Турции ненадёжен. Эта страна, даже не ввязываясь в военные действия, может пропустить немецкий флот в Чёрное море. В таком случае надо ожидать высадку десанта на Черноморском побережье. Необходимо основательно подготовиться для отпора… Строить в береговых районах оборонительные сооружения. Конечно, нет ничего хорошего в том, что придётся на цитрусовых и чайных плантациях создавать железобетонные и земляные огневые точки, рыть траншеи. Но что поделать – война есть война. Если не удастся остановить высадившегося врага и сбросить его в море, надо будет биться за каждый город, за каждый населённый пункт. Серьёзным препятствием для врага должен стать Сурамский перевал. (Точка на высоте около 1.000 метров над уровнем моря, примерно посередине Лихского хребта, соединяющего Большой и Малый Кавказ и отделяющего западную Грузию от восточной. – В.Г.) В случае неудачи с обороной западной Грузии все силы надо будет сосредоточить на Сурамских горах… Армия и население должны быть нацелены на максимальное уничтожение живой силы противника, на его изматывание. При необходимости следует с удвоенной энергией продолжить ту же борьбу в восточной Грузии, Армении, Азербайджане. И тогда, чего бы это ни стоило, нужно будет отстоять район Баку. Вот ваша задача. Сказанное было принято для неуклонного руководства и исполнения. Мы лишь попросили оказать Закавказскому военному округу соответствующую помощь.

– Без помощи вас не оставим, – заверил Сталин. – Но больше надлежит рассчитывать на собственные материальные и людские ресурсы.

После этих слов Сталин пожелал всем успеха и в знак окончания встречи пожал всем руки».

Вкратце добавить к сказанному К.Чарквиани можно следующее.

Н.С.Власик (1896–1967) – участник революции и гражданской войны, генерал-лейтенант. С 1919 г. работал в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД. А с 1931 по 1952 гг. был начальником личной охраны И.В.Сталина и, по сути, являлся членом семьи последнего. Когда Сталин овдовел, на Власика действительно легла основная забота о детях вождя.

Яков – старший сын Сталина от его первой жены Екатерины Сванидзе родился в 1907 г. Мать его умерла вскоре после появления ребёнка на свет и он воспитывался её родственниками. К тому моменту, когда К.Чарквиани стал вхож в кремлёвские коридоры, вполне взрослый Яков был женат целых два раза. Сын и дочь Сталина от его второй жены Надежды Аллилуевой – Василий и Светлана – тоже рано остались без матери – в 1932 году. Им в ту пору было одиннадцать и шесть лет соответственно. Сталин, стоявший во главе страны, был перегружен работой, поэтому воспитание его младших детей носило более казённый характер.

В упомянутом выше двухтомнике К.Чарквиани эта встреча описывается так:

«…Во второй половине мая 1939 года состоялся Пленум ЦК ВКП(б) и сессия Верховного Совета СССР. По этой причине грузинская делегация задержалась в Москве почти на две недели. В одно и воскресений меня, Валериана Бакрадзе, Симона Хоштария, Серго Ишханова пригласил к себе на дачу Берия. (Справку о В.Бакрадзе я уже давал. С.Хоштария в 30-х гг. был Замредсовнаркома Грузии, впоследствии – замминистра сельского хозяйства СССР. С.Ишханов занимал должность второго секретаря Тбилисского горкома партии. – В.Г.)

Встреча со Сталиным не планировалась. Он появился неожиданно. Предложил прогуляться по окрестностям. Шли молча, Мы стеснялись начать разговор. Я осмелился первым нарушить молчание и похвалил подмосковный сосновый бор.

– Да, конечно, хорош, – согласился Сталин, – но ему далеко до сосновых лесов Боржоми и Бакуриани. Там горная сосна растёт на сухой почве, у неё мощная, звенящая крона – источник неповторимого аромата. А соснам, растущим во влажных низинах севера, такая симфония и аромат неподвластны. – Он добавил: Климат здесь здоровый. Лесные массивы, реки – всё имеет размах. Такая масштабность прекрасна.