Андрей Румянцев - Валентин Распутин

Лариса Ефимовна успела отснять только первые материалы. 2 июля 1979 года она вместе с несколькими коллегами по киноэкспедиции погибла в автомобильной катастрофе. Закончил работу над фильмом её муж Элем Климов. Картина «Матёра» получила новое название — «Прощание».

В Москве, в Российском государственном архиве литературы и искусства, хранится черновик письма Элема Климова Валентину Распутину. Послание датировано 1981 годом и написано Элемом Георгиевичем сразу после обсуждения руководством Госкино СССР отснятых материалов для готовившегося фильма. При чтении этого текста невольно вспомнилось, как придирались чуть ли не к каждой строке Распутина критики-ортодоксы во времена его литературной молодости. Теперь чиновники от кино, не имея возможности гнобить широко известного писателя, лауреата Государственной премии СССР, так же тупо судили о работе режиссёра фильма по всемирно известной повести сибиряка. Претензии к постановщику иначе как маразмом трудно назвать.

«Дорогой Валя!

Пишу сразу же после нашего телефонного разговора и сразу же начинаю с извинений… Если бы дело касалось лишь моей работы, лишь меня, я бы никогда и никого не стал обременять просьбой о помощи.

Расскажу о последнем просмотре. Образно выражаясь, когда после просмотра зажёгся свет, в зале стало ещё темнее. Разговор был очень тяжёлый… (Далее автор излагает замечания своих начальников. — А. Р.)

1. Трагично, мрачно, безысходно (применительно к этому материалу „трагедия“ — слово уличающее)…

2. Где вы видели таких старух? Высшая степень забот современного деревенского (отсталого) жителя — огород, скотина, участок. А эти почему-то философствуют. Причём философия допотопная. Где они были в послереволюционное, военное и послевоенное время? Всё же они были наверняка комсомолками, жили вместе со всей страной. Но нет и следа этого в образе мышления.

3. Никто не хочет уезжать с этого острова. Ни люди, ни животные… Каждая клетка материала проникнута этим пафосом: никто не хочет уезжать. Даже коровы.

4. Получается, что прогресс — это монстр, который все ненавидят, это ад, а ваши пожёгщики — его черти.

5. Сцена собрания на лесопилке. Почему под дождём? Почему фронтовая атмосфера? Почему так мрачно? Неужели нельзя было найти более светлого помещения — клуб или сельсовет, например? Что за апостол (Воронцов) в китайском плаще?

6. Мальчик. Что за вселенский укор в его глазах? Почему он всех судит? Почему, наконец, бросает картошкой в Павла? Что за нестеровский отрок?

7. Зачем этот дикий старик?

8. В материале есть религиозный оттенок.

— В чём он?

— В язычестве. Дарья в лесу. Танцы. Купание. Особенно купание.

— То, что вы называете язычеством, — это древняя связь этих людей с природой. У них свои, вековые, прочные отношения с ней.

— Где вы это видели? Этого нет давно. Все одной ногой живут в городе, от него питаются, в него бегут.

9. И наконец, в материале есть, ощущается четвёртое измерение…

— Что это?

— Трудно это сформулировать, назвать словами, но оно есть.

(Подсказывают: религиозность, язычество?)

— Нет, я не об этом. Но оно есть.

Рассказал тебе, Валя, всё это коротко, телеграфно, огрубляя, возможно, и ситуацию, и критику. Но по существу, суть примерно такова.

Что же дальше? Вопрос о второй серии будет решён автоматически после того, как решится вопрос о продолжении фильма. Для этого „мы все должны подумать“. Я должен написать некую объёмистую и убеждающую справку, после чего „мы вновь соберёмся и решим вопрос окончательно“.

Уверяю тебя, что ситуация для них не менее сложна сейчас, чем для нас… События могут развиваться в любую сторону, и мне будет всю жизнь жаль, если мне недостанет дипломатического таланта, которым так обладала Лариса, и большое святое дело будет загублено.

К тебе, как я понял, существует двойственное отношение: опасливая, органическая неприязнь, с одной стороны, и искреннее уважение, пиетет, с другой. Может так быть, что до твоего участия в этих коллизиях дело и не дойдёт, но вдруг… Поэтому я тебе и позвонил, так как момент, очевидно, решающий…»

Трудно сказать, пришлось ли Распутину отстаивать фильм. Во всяком случае, когда картина вышла в прокат и начала широко демонстрироваться в стране, Валентин Григорьевич отправил Климову телеграмму, которая в полной мере передавала его радость соратника: «Ура мы ломим гнутся шведы поздравляю Элем обнимаю Валентин Распутин».

Позволю себе привести собственные воспоминания, связанные с этим фильмом.

В 2005 году в испанском городе Барселоне проходила международная встреча литераторов европейских стран, США и Канады, пишущих на экологические темы. Она была организована континентальной организацией «Единая земля», отделение которой в Каталонии возглавляет прозаик Сантьяго Виланова. Я попал туда потому, что родился и вырос на Байкале, в разные годы посвятил сибирскому чудо-морю книжки в стихах и прозе. А европейцы, которые ценят пресную воду на вес золота, проявляют к Байкалу, его нынешнему состоянию особый интерес. Заглянув в Интернет и увидев там мои опусы, каталонцы и оформили мне приглашение.

Кроме дискуссий Виланова включил в программу демонстрацию лучших мировых фильмов, посвящённых защите природы. Среди них оказалась и картина «Прощание». Меня заранее попросили представить её зрителям. Я посмотрел в Иркутске ленту, уже виденную в начале восьмидесятых годов, написал текст выступления и предварительно послал его в Испанию. Во время моего рассказа текст в переводе на каталонский шёл на экране бегущей строкой.

В огромном кинозале Барселоны не было свободных мест. Надо сказать, что ещё на рубеже семидесятых — восьмидесятых годов в одном из издательств этого города выходили в свет повести Распутина «Деньги для Марии» и «Прощание с Матёрой».

Говоря об истории создания фильма, я высказал и своё мнение о том, какой замысел имела Лариса Шепитько (по её словам, приведённым выше) и как осуществил его Элем Климов.

Он внёс свои изменения в сценарий и, как мне кажется, снял несколько иную киноленту, чем предполагала Лариса Шепитько. Она хотела, как и автор повести, показать удивительную нравственную чистоту и светоносность Дарьи и её подруг. Климов же акцентирует внимание на том зле, что творится при уничтожении деревни, её заповедной природы. Он показывает холодную деловитость и жестокий цинизм рабочих, очищающих остров, и убогую жизнь, пьяный разгул, сумасбродные поступки обитателей деревни. В этих обличительных картинах в какой-то степени тонет духовный смысл распутинской повести.

Надо ли говорить, что фильм оказал на экспрессивную испанскую публику ошеломляющее, гнетущее впечатление. К нам с Сантьяго Виланова и переводчицей подошла толпа зрителей. Одна из впечатлительных женщин повторяла с испугом: «Ужас! Ужас!» и удивлённо спрашивала у меня: «Скажите, почему в такой спешке уничтожались жильё людей, захоронения, деревья? Разве нельзя было заранее, спокойно перенести деревню на новое место? Кто торопил этих жестоких „командос“?»