Александр Мамалуй - Военный дневник (2014—2015)

На Донбасс потянулись воевать все, кто только мог и хотел. Механизированные и танковые бригады лихорадочно восстанавливали технику, выталкивая ее на Восток по одной-две единицы в неделю.

Мобилизация продвигалась не очень. Вернее, это я думал, что мобилизация шла плохо. На самом деле эта, самая первая мобилизация, шла хорошо: вот последующие, это да! Сказать, что они шли «не очень» — это ничего не сказать…

Народ «косил» и морозился. Один случай запомнился мне особенно.

Младший лейтенант запаса, «пиджак». Анкета «ВКонтакте» пестрит фотками в форме — с присяги, с военной кафедры. Сбежал из кабинета военкома. Сбежал! Догнать не смогли, так бёг!

Имя этого «офицера» — Сергей, а фамилия не достойна упоминания на страницах этой книги. После того, как мы ему 5 апреля 2014 года письмо написали, он быстро из «Вконтакте» удалился, но сейчас опять там.

А письмо мы ему написали такое:

Ну что, гнида?

Ты думал, Киевский райвоенкомат тебя не найдет?! Дешевка ты е…ная!

Какой нужно быть мразью, чтобы выкладывать в ВК фотографии с Присяги — и плюнуть на эту присягу, когда страна нуждается в каждом офицере?!

Ты же прямо из кабинета военкома сбежал, урод! Трусливая сука!

Какой ты младший лейтенант?! Ты ничтожество!

Рапорт на тебя составлен. Сепаратистские высказывания. Оскорбление национальных чувств украинцев и религиозных чувств верующих. Уклонение от мобилизации.

В понедельник материалы уйдут в прокуратуру и в РОВД. На Харьковфоруме, на форуме Медиапорта будут размещены соответствующие темы о тебе, трусливая ты шавка!

Девочка, ты себе не представляешь, что означает заявление в прокуратуру «с проводкой» — когда три раза в день следователю звонит прокурор города и заместитель губернатора и интересуется ходом досудебного следствия!

Ты у нас сядешь. Мы тебе это гарантируем.

Ты, «офицер», отказался получать повестку по мобилизации, сбежал из военкомата, отказался исполнять свой долг мужчины, солдата, гражданина.

Ты Родину свою отказался защищать в момент опасности, сука!

Будь ты проклят, мразь!

Напряженность на Востоке нарастала. Армия представлялась мне единственной силой, способной противостоять агрессорам и предателям. Ни в какую Нацгвардию я, откровенно говоря, не верил. Думал, что создана она лишь потому, что у слабой еще пока новой власти не хватило сил отнять оружие у майдановских сотен. А так — все «по красоте»: хочешь ходить с оружием и защищать революцию — вступай в Нацгвардию, не хочешь — преступник и злодей.

Впоследствии свое мнение о нациках я изменил: «Донбасс-1» и «Днепр-1» воевали в наших местах, под Донецком, и воевали хорошо.

Между тем, армия пока демонстрировала не очень-то большую готовность воевать, но это-то как раз мне было понятно.

Армия подчиняется приказам свыше. Согласно присяге и воинским уставам. А Президента в стране нет! Пример «Беркута», на лоскутки порванного за выполнение приказов, — совершенно не способствовал энтузиазму армейских офицеров! Потому что они не могли не экстраполировать ситуацию с «Беркутом» на себя. Мнение, что, мол, в случае чего — «сольют», как беркутов, было чрезвычайно распространено.

Да и нечем особенно было тогда воевать. Не штука вытолкнуть на войну легкую пехоту — десантную бригаду, у которой техники «всего ничего». А ты попробуй выведи механизированную или танковую часть, в которой многие танки стреляли крайний раз еще в 80-х годах! У которой эти самые танки стоят выкрашенные в уставные цвета, с намертво закрашенными люками и триплексами.

Зато красиво, по линейке и блестят! Потому что их ежемесячно для блеску вручную соляркой натирают…

Все ждали выборов Президента.

Президент у нас появился 25 мая. Через три дня я написал рапорт о переводе в Действующую армию, на фронт.

А два взвода моей будущей роты уже три недели были на войне…

— Нихрена твой рапорт не удовлетворят: военком не отпустит, — сказал Валера Ковальчук, когда мы сидели в курилке. — Ты ему нужен; вернее, больше машина, чем ты.

— А вот посмотрим! — ответил я и, решив подстраховаться, поехал к заместителю облвоенкома полковнику Калгушкину.

Полковник меня выслушал и дал дельный совет: помимо рапорта, пущенного официальным каналом, обратиться лично к министру обороны.

Я написал генералу Ковалю письмо, в котором попросил посодействовать скорейшему удовлетворению рапорта.

Через неделю из Минобороны пришла телефонограмма: всех военкоматовцев, кто хочет, — отправить в строй.

Нас вызвали в облвоенкомат, и кадровик майор Павлов предложил на выбор три в/ч: 22-й или 24-й батальоны территориальной обороны и 93-ю мехбригаду.

Я понимал: по-любому лучше служить в части, которая существует давно и имеет традиции, чем в бардаке временных, создаваемых только на период войны формирований. Поэтому выбрал 93-ю отдельную гвардейскую механизированную Харьковскую дважды Краснознаменную орденов Суворова и Кутузова бригаду.

Двое ребят из другого военкомата при мне выбрали «Айдар», но, по результату, всех нас все равно отправили в 93-ю.

Потом уже, на крыльце облвоенкомата, я слышал разговор майора Павлова с сослуживцем.

— Нах… они туда едут?! Они думают, что УБД [5] Статус участника боевых действий, дающий право на некоторые льготы. получат и вернутся? Там война, люди гибнут!..

Но мы ехали не за УБД. Не за льготами, званиями и орденами. Мы ехали потому, что там, на Востоке, была война. И ее надо было кому-то воевать…

В полдень с территории облвоенкомата выехал автобус. Больше сорока добровольцев со всей Харьковщины отправлялись к новому месту службы — в пгт Черкасское Новомосковского района Днепропетровской области, в/ч ПП В2830.

Я не говорил родным про рапорт на фронт. Сказал полуправду, что, мол, перевели под Днепропетровск.

Мать узнала о том, что сын на войне, в конце августа, когда из части пришло так называемое «письмо на родину» — вид поощрения бойцов по дисциплинарному уставу.

Утром я в очередной раз рассказал маме по телефону, как замечательно служу водолазом под Новомосковском. А вечером в письме она прочла, что стрелок-снайпер роты снайперов гвардии старший солдат Александр Мамалуй и его товарищи по роте проявили доблесть и мужество при освобождении Песок, Первомайского, Нетайлова и Авдеевки.

Мама… Она просила, чтобы я каждый день звонил, и я старался, хотя для того, чтобы найти место, где ловит связь, приходилось иногда вылазить из укрытия под обстрел.

…Врач-педиатр, кандидат медицинских наук, она ежедневно ходила в церковь, молиться за меня и пацанов. Я, насмотревшийся местных реалий, кричал ей в трубку, что не надо, что большинство попов Московского патриархата — сепары! Но она все равно ходила и заказывала молебны в церквях и монастырях.