Кирилл Бенедиктов - Политическая биография Марин Ле Пен. Возвращение Жанны д‘Арк

В-третьих, при новом партийном руководстве Национальный Фронт стал активно играть на традиционном поле левых — в области социальных реформ. Когда Николя Саркози провел пенсионную реформу, которая должна была «мобилизовать активное население для встряски экономики», Марин выступила с резкой критикой этих нововведений. По ее словам, нехватку бюджетных средств можно было компенсировать, не увеличивая продолжительность работы каждого человека, а сокращая расходы на социальную адаптацию иммигрантов, саму иммиграции и на участие Франции в глобальных социальных проектах ЕС. Агрессивной критике со стороны НФ подвергается и социалистическое правительство Франсуа Олланда, который, с точки зрения Марин Ле Пен, озабочен не благосостоянием граждан Франции, а выполнением директив Брюсселя.

«В этой стране не Франсуа Олланд решает, а раньше решал не Николя Саркози. Решает Брюссель. Оттуда нам любой ценой навязывают все эти меры экономии, как Греции, Испании или Италии».

В итоге, к майским выборам 2014 г. в Европарламент Национальный Фронт подошел как самая популярная партия страны, за которую голосовал не только его традиционный электорат, но и многие избиратели, ранее отдававшие свои голоса социалистам и даже коммунистам.

По мнению Джослина Эванса, профессора политологии Университета Лидса, «победа НФ основывается на генеральной репетиции муниципальных выборов в марте, когда стало ясно, что партия наконец поняла, как наиболее эффективно использовать свой ресурс и максимизировать электоральную прибыль. Марин Ле Пен и ее партийное политбюро добились присутствия партии на национальном уровне, которого НФ был лишен все предыдущие 42 года» [181] 181 http://blogs.lse.ac.uk/europpblog/2014/05/26/european-parliament-election-results-our-experts-react/#One .

Эванс предполагает, что опираясь на победу на выборах в Европарламент, на фоне наиболее непопулярного президента в истории Пятой Республики, и оппозиции, которая по-прежнему слаба и не готова к серьезной политической борьбе, Национальный Фронт имеет все шансы увеличить свою поддержку на парламентских выборах внутри страны до 20 % или даже несколько больше. Справедлив ли его прогноз, станет ясно в 2017 г., но результаты последних по времени выборов в советы департаментов (март 2015 г.) показывают, что устойчивый электорат НФ внутри страны насчитывает от 22 до 25 % активных избирателей. [182] 182 О департаментских выборах 2015 г. подробно рассказано в последней главе книги.

Триумфально выиграв выборы в Европарламент и проведя туда 24 делегата (при национальной квоте в 74 кресла), Марин Ле Пен вполне могла рассчитывать на пост лидера крупнейшей фракции крайне правых евроскептиков. Однако на пути к созданию собственной парламентской группы ей пришлось столкнуться с целым рядом препятствий.

В то время, как европейские СМИ нагнетали алармистские настроения, интерпретируя результаты выборов в Европарламент как «шок» и «начало конца» Евросоюза, большинство экспертов пыталось объяснить растущую популярность крайне правых, националистов и евроскептиков, получивших столь массовую поддержку. Самым расхожим объяснением была связь триумфа евроскептиков с экономическим кризисом, первая волна которого накрыла мир в 2008 г.

«Голосовать ходят, прежде всего, недовольные, а таковых в охваченной кризисом Европе недостатка нет. Противники политики экономии, эффектов глобализации и „диктатуры“ Брюсселя мобилизуются по всему Евросоюзу. Заключаются антиеэсовские наднациональные союзы. В связи с этим европолитики предвидят… повышение уровня явки на выборах! Означает ли это что в Европарламенте будут доминировать евроскептики? Может быть», — заявляла евродепутат от польского «Союза демократических левых сил» Лидия Герингер де Этинберг [183] 183 http://www.tokfm.pl/blogi/lidia-geringer/2014/05/poczatek_konca_ue_/1 .

Но правы в итоге оказались те эксперты, которые высказывались в том смысле, что несмотря на отдельные успехи крайне правых и евроскептиков, ждать каких-то революционных перемен в европейской политике не приходится. «Антиевропейские силы», безусловно, упрочили свое положение в главном законодательном органе единой Европы, но не достигли того уровня представительства, который позволяет реально влиять на процесс принятия решений.

В предыдущем составе Европарламента депутаты правого толка входили как во фракцию «Европейские консерваторы и реформисты» (ЕКР), представлявшую собой лагерь умеренных евроскептиков (например, депутатов от британской Консервативной партии, так и в более радикальную фракцию «Европа за свободу и демократию» (ЕСД), объединявшую крайних еврофобов из UKIP и итальянской Лиги Севера [184] 184 В новом составе Европарламента Лига Севера вышла из состава ЕСД и присоединилась к альянсу Марин Ле Пен (до июня 2015 г. неформальному). В состав ЕСД, напротив, вошли представители итальянского Движения Пяти Звезд, после чего группа изменила свое название на «Европа за свободу и прямую демократию», а ее сопредседателем стал евродепутат от Движения Пяти Звезд Давид Борелли. . В целом, по итогам выборов 2014 г. обе эти группы несколько увеличили свое представительство в Европарламенте — ЕКР во главе с британцем Сайедом Камалем с 53 депутатских мандатов до 70, ЕСПД, возглавляемая британцем Найджелом Фараджем — с 34 до 48. Однако общее количество евроскептиков, как правого, так и левого толка, в нынешнем Европарламенте значительно превосходит число депутатов в обеих фракциях. И что самое главное — сенсационные результаты, полученные Национальным Фронтом на европейских выборах в мае 2014 г. сделали крайне актуальным задачу образования новой фракции крайне правых — фракцию, во главе которой должна была встать Марин Ле Пен. Однако реализовать это оказалось не так-то просто.

Подготовка к созданию групп и фракций в новом составе Европарламента началась задолго до самих выборов. В октябре 2013 года лидеры нескольких крайне правых партий из различных стран ЕС объявили о своём намерении создать предвыборный альянс, а в случае попадания в парламент, депутатскую группу в Европарламенте. У истоков альянса стояли французский Национальный Фронт Марин Ле Пен, Австрийская Партия Свободы Хайнца-Кристиана Штрахе и «Фламандский интерес» из Бельгии. Потенциальными участниками рассматривались, прежде всего, британская UKIP, итальянская Лига Севера, «Шведские демократы» и нидерландская Партия Свободы Герта Вилдерса.

Отказ второго крупнейшего победителя выборов в Европарламент — лидера Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP) Найджела Фараджа — объединяться с Марин Ле Пен оказался для президента Национального Фронта не просто досадной неожиданностью, а в полном смысле этого слова крахом всех надежд на создание собственной фракции. «Шведские демократы» также не выразили желания входить в альянс с Национальным Фронтом: после выборов их лидер, Йимми Окессон, заявил, что две партии, с которыми он хотел бы сотрудничать в ЕП — это Датская народная партия и британская UKIP. В итоге «Шведские демократы» вместе с UKIP остались в группе «Европа за свободу и прямую демократию», которая после выборов 2014 г. стала насчитывать 45 депутатов. Простой расчет показывает, что одни только евродепутаты от НФ (и от Rassemblement Blue Marine) увеличили бы эту группу до 69 человек, что сделало бы ее третьей по величине группой в Европарламенте (Европейской народной партией и Партией европейских социалистов). Однако из-за жесткой позиции Найджела Фараджа объединение не состоялось.