Владимир Джанджгава - Немеренные версты (записки комдива)

— А где Мухамедшин?

Подполковник Пятенко ответил, что примерно час назад командир полка убыл с НП, и, где он находится, пока неизвестно. Обещал выяснить, доложить.

Минуты две спустя радист снова передал мне микрофон.

Командир полка Павлов докладывал, как всегда спокойно, немногословно:

— Пытавшиеся отойти к реке подразделения соседнего полка задержал и принял под свое командование. Положение восстановлено. Командира полка Песковатского не видел. На вызовы по радио его НП не отвечает.

Пропали командиры двух полков. Где они? Может, гитлеровцы захватили их в плен? Может, погибли? Никто ничего не знал.

Примерно через полчаса подполковник Пятенко сообщил:

— Посланный на полковой НП лейтенант Вавилин вместе с остатками комендантского взвода только что вернулся на КП и принес полковое Знамя. Наблюдательный пункт разбит. Командира полка Мухамедшина там не оказалось. Вавилину приказано пробраться к реке и вынести боевое Знамя за Нарев. Командование полком принял на себя…

Когда лейтенант Виктор Вавилин получил приказание замполита майора Пожидаева вынести полковое Знамя в безопасное место, за реку, фашистские танки и пехота уже успели обойти позиции полка с фланга и вышли в тыл. Стрельба велась повсюду, и лейтенанту трудно было определить наиболее безопасный путь к реке. Направились к Нареву втроем по прямой. От полкового КП до реки было километра полтора. Казалось, чем прямее путь, тем короче. Впереди с зачехленным Знаменем шел знаменосец Загарин, за ним ефрейтор Марков, позади — лейтенант Вавилин. Вдруг — оглушительный взрыв. Сраженный осколком снаряда, замертво упал Загарин. Одновременно упал и тяжело контуженный Марков. Противник совсем рядом: неподалеку, за кустарником, ревели его танки.

Лейтенант Вавилин выхватил из рук мертвого Загарина Знамя, помог оглохшему ефрейтору Маркову перебраться в густой кустарник, завернул святыню полка в плащ-накидку и бросился вперед. Но всюду гитлеровцы. Пришлось до наступления темноты затаиться в кустарнике. С заходом солнца Вавилин пополз вперед. Наткнувшись по пути на убитого немецкого солдата, он надел на себя его мундир, каску и на глазах у вражеских солдат перебежал через поляну к реке. На одетого в немецкую форму что-то выкрикивающего по-немецки советского лейтенанта никто не обратил внимания.

Сбросив у реки мундир, лейтенант кинулся в холодную воду, поплыл. Знамя полка было спасено.

Обстановка на плацдарме тем временем несколько улучшилась. К вечеру по только что построенному саперами второму мосту на плацдарм стали переправляться советские тяжелые танки, а также гвардейские минометы. Их было пока еще мало. Тем не менее, с ходу вступив в бой, они несколько охладили горячие головы фашистов.

Бой за плацдарм между тем продолжался. Полки дивизии дрались на маленьком плацдарме. Им помогала огнем артиллерия с восточного берега.

Близко к восьми вечера из штаба дивизии, расположенного у берега Нарева, позвонил подполковник Оськин.

— Немцы прут к нам по реке. Прошу оказать помощь.

Сообщение это было настолько страшным, что даже не хотелось в него поверить.

— Ты что-то путаешь, Вячеслав Петрович.

— К сожалению, нет. Немцы прут по долине и готовятся атаковать штаб дивизии.

Из скудных своих сил выделил взвод автоматчиков и направил его на помощь штабу. К счастью, вскоре выяснилось, что Оськин, всегда такой пунктуальный, на этот раз ошибся. Гитлеровцы подошли лишь к расположению соседней 108-й стрелковой дивизии. Пока выяснялась обстановка, КП дивизии перекочевал в большой клуб-блиндаж. В нем совсем недавно торжественно праздновали трехлетнюю годовщину дивизии, вручали награды за победу в Белоруссии. Часть этого блиндажа была покрыта крепким накатником. Здесь казалось безопаснее и удобнее управлять боем. Не так будут мешать разрывы бомб и снарядов.

Бой продолжался. Гитлеровцы рвались к мосту, стремясь если не захватить его, то хотя бы взорвать и отрезать дивизию от восточного берега.

К девяти вечера связист подозвал меня к телефону.

— С вами будет говорить товарищ Журавлев (псевдоним Г. К. Жукова. — Примечание авт .), — раздался голос генерала Батова.

Мне было уже известно, что Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский находятся на армейском КП, но когда услышал голос представителя Ставки, с новой силой почувствовал, какая сейчас лежит ответственность на дивизии.

— Как настроение? — спросил Жуков. — Надеюсь, вы не намерены оставлять плацдарм? Мы знаем, как вам сейчас туго, и принимаем все меры, чтобы помочь. Положение сами знаем и чувствуем, поэтому доклада вашего не спрашиваем. При взятии наревского плацдарма ваша дивизия отличилась, и мы не сомневаемся, что она отличится и при его удержании. Сейчас на подходе артиллерийская дивизия прорыва. Она с восточного берега поддержит вас. Павел Иванович получил распоряжение, и к вам на плацдарм сегодня ночью прибудет тяжелый танко-самоходный полк, артиллерийская противотанковая бригада, а «хозяйство» Борисова (44-я гвардейская стрелковая дивизия. — Прим. авт .), как вы знаете, уже начинает переправляться обратно на плацдарм. Так что потерпите немного. От выдержки вашей дивизии сейчас зависит наш общий успех на плацдарме.

— Танки врага к реке не пройдут, товарищ маршал!

Советское командование и лично Верховный Главнокомандующий придавали огромное оперативное значение наревскому плацдарму. Яркой иллюстрацией этого может служить факт рассказанный мне несколько позже П. И. Батовым.

В разгар сражения командарма вызвал к аппарату И. В. Сталин.

— Противник ввел в бой до трехсот танков и больше количество пехоты и захватил незначительную часть плацдарма, — ответил командарм на вопрос Верховного о боевой обстановке. — Войска армии ведут упорные бои. Плацдарм будет удержан!

Задав Батову еще несколько вопросов, Сталин потребовал к аппарату Жукова. Георгий Константинович подтвердил доклад командарма.

— Только в одном ошибается товарищ Батов, — сказал он в заключение, — на плацдарме действует одновременно не триста, а четыреста танков противника.

— Думаю, что напоминать об оперативном значении плацдарма необходимости нет, — сказал представителю Ставки Сталин. — Плацдарм должен быть удержан.

Сообщение маршала Жукова о подходе артиллерийского соединения в тот неимоверно трудный день было для офицеров дивизии самой радостной вестью.

А гитлеровцы между тем все нажимали.

Странные порой случались на войне вещи. Зайдя в блиндаж, присел на секунду к столу и от сильного нервного перенапряжения сразу словно провалился в сон.

Но он длился минуту. Очнулся. Мне показалось, что проспал несколько часов.