Раиса Кузнецова - Курчатов ЖЗЛ

Пытливый ум исследователя у Бориса, как и у Игоря, проявился очень рано. Он очень быстро и хорошо всё усваивал и запоминал. Так, в шесть лет при поступлении в гимназию на собеседовании по Закону Божьему, когда священник задавал ему вопросы, малыш отвечал на всё четко и обстоятельно. «Мне казалось, — вспоминал Борис Васильевич, — что он хотел спросить еще и еще что-то, чего я не знаю, но я отвечал на все вопросы. В результате в „Метрику“ поставил 5 и +++ (три плюса), погладил по голове и приписал — „Весьма похвально“» [542] Из рассказов Б. В. Курчатова своему заместителю в лаборатории Курчатовского института В. А. Пчелину. .

В 1912 году в Симферополе Борис поступил в мужскую казенную гимназию, ставшую через пять лет школой второй ступени. Все годы обучения имел сплошные «пятерки» по всем предметам и, несмотря на частые болезни (крепким здоровьем Борис Васильевич не отличался), окончил ее в 1922 году и на «отлично». Преподаватели отмечали необыкновенные способности мальчугана к естественным наукам, а друзья по гимназии — не по возрасту серьезность, не по годам начитанность и развитость, его любовь к книгам, увлеченность приключенческими романами Майн Рида и Жюля Верна (семья получала их в виде приложений к журналу «Вокруг света»), а также сочинениями отечественных и зарубежных писателей, которые Игорь приносил ему из библиотеки преподавателя словесности Л. В. Жирицкого. Читал Борис много и быстро, обладал прекрасной памятью, тонким, чутким и проницательным умом. С книгами он не расставался никогда; даже во время войны томик стихов любимого Лермонтова всегда был рядом.

Из гимназии он вышел с прекрасными знаниями иностранных языков, к которым имел способности: ко времени поступления в университет владел английским, французским и немецким языками, мог свободно читать специальную литературу, знал церковнославянский и древнегреческий; латынь изучил так, что даже через 50 лет прекрасно помнил и цитировал. Поступив в 1923 году на физико-математический факультет того же университета (который в этом году окончил его брат), Борис Васильевич избрал основной специальностью физическую химию. Учился только год — факультет закрыли, и юноша перевелся на химическое отделение Казанского университета, где специализировался в лаборатории профессора А. Ф. Герасимова, который считал его одним из наиболее талантливых своих учеников и преданных науке студентов [543] Неповторимые черты таланта. Борис Васильевич Курчатов: Материалы к биографии, письма, воспоминания, избранные научные труды (1905–1972)/Сост. и отв. ред. Р. В. Кузнецова. М., 2005. .

Через три года университет был окончен, и Б. В. Курчатов получил диплом с записью: «В декабре месяце 6 числа 1927 года гражданин Курчатов Борис Васильевич подвергался испытанию в Государственной квалификационной комиссии и защитил квалификационную работу на тему: „Осаждение ионов хлора в присутствии коллоидного гидрата окиси железа“». Профессор Герасимов убеждал его остаться на кафедре и рекомендовал в аспирантуру. Но стремление быть вместе с братом, работать у академика Иоффе, склонность к экспериментальной, исследовательской деятельности привели его в ленинградский Физтех. Дальнейшая его творческая судьба складывалась тоже в ЛФТИ, а профессиональная деятельность тесно переплелась с решением физических и ядерно-физических задач и всех научных проблем, которыми занимался его брат.

В Ленинград Борис Васильевич прибыл в 1928 году. Отличный диплом явился лучшей рекомендацией для поступления в «детский сад папы Иоффе». Курчатов-младший был хорошо принят, быстро вошел в талантливый коллектив Физтеха. С начала прихода его в ЛФТИ началось творческое сотрудничество братьев Курчатовых, продолжавшееся всю жизнь и еще больше роднившее их. Современники вспоминают, что внешне они были совсем не похожи. «То, что было в характере, в поведении, во внешности старшего написано размашистыми мазками, у младшего было тщательно прорисовано вплоть до смешных морщинок на переносице под вздернутыми на лоб старомодными очками… В голосе можно было уловить что-то общее, хотя у Бориса Васильевича был тенор, а у Игоря Васильевича высокий баритон. Но внутренне братья были похожими, и главное сходство заключалось, конечно, в том, что оба самоотверженно относились к науке, оставаясь ей верными до последнего удара сердца» [544] Из воспоминаний И. Реформатского на Курчатовских чтениях в Ленинграде в 1984 году (запись автора). .

Доктор физико-математических наук Ю. В. Сивинцев, имевший возможность лично наблюдать братьев Курчатовых, рассказывал о каждом из них: «Старший, Игорь Васильевич (И. В.) — более порывистый, энергичный, стремительный; младший, Борис Васильевич (Б. В.) — как влитой, соответствует облику „настоящего“ профессора. Он движется по лестнице и коридору степенно и неторопливо, уютно усаживается в глубокое вольтеровское кресло и по-отечески выслушивает сотрудника. И. В. жестко управляет собеседником, не позволяя ему терять время на излишние подробности, Б. В. любит детали. И. В. чаще внутренне напряжен, от Б. В., как правило, не исходит ощущение натянутой струны. И. В. внешне холоден, Б. В. — улыбчив… будучи одним из классиков современной радиохимии, не пытался выставлять свою кандидатуру при очередных выборах в Академию наук. То, что он не имел академического звания, мне кажется, не очень-то и огорчало Б. В. Для нас, несмотря на отсутствие такового, он был одним из энциклопедистов, составлявших элиту Курчатовского института, к тому же, как правило, относительно легко доступным в своем кабинете. Трудно представить, чего мог не знать Б. В.! Мне, с его помощью, удалось познакомиться с такими малодоступными в те годы изданиями, как: томами Манхэттенского проекта, статьями Либби и Сиборга, брошюрой Хоггертона, книгой „Миссия Алсос“ [545] Книга Сэмуэля Голдсмита, американского физика-ядерщика, одного из руководителей миссии «Алсос», задачей которой были получение и анализ информации, имеющей отношение к немецкому атомному проекту. и даже энциклопедиями Брокгауза и Ефрона и „Гранат“ (тогда в ходу было первое издание БСЭ). В наши дни торжествующего меркантилизма столь доброжелательные, бескорыстные и многогранные люди не просто редки — они вымерли, как динозавры. И так горько, что не существует машины времени и мне никогда больше не встретиться с таким интересным человеком и теплым собеседником, как Борис Васильевич Курчатов» [546] Неповторимые черты таланта. Борис Васильевич Курчатов. С. 226–227. .

До начала Великой Отечественной войны Б. В. Курчатов занимался проблемами физики твердого тела и физики атомного ядра. Список научных трудов этого периода говорит о том, что он интересовался и другими химическими вопросами. В его личных документах встречается неоднократная запись: «Занимался разработкой методов химии (или радиохимии) для решения тех или иных физических проблем». Так, в процессе изучения сегнетоэлектриков он выращивал многочисленные, все более увеличивающиеся по размеру (и, конечно, качеству) кристаллы сегнетовой соли. «Но самые хорошие кристаллы сегнетовой соли выращивал А. В. Шубников», — вспоминал Борис Васильевич, весьма скромно оценивая свою работу. В то же время сотрудники ЛФТИ постоянно обращались за помощью именно к нему, как профессионалу-химику. Так, профессор А. П. Александров, возглавлявший лабораторию полимеров, вспоминал: «Если надо было какую-нибудь консультацию по химии, надо было бежать, как мы называли, к Боруху. Это был брат Игоря Васильевича — Борис Васильевич». Как засвидетельствовала супруга Бориса Васильевича Людмила Никифоровна, Игорь Васильевич часто называл брата «премудрый Борух».