Владимир Высоцкий - Не вышел из боя

Напополам…

Вот вышли наверх мы. Но выхода нет!

Вот — полный на верфи! — Натянуты нервы,

Конец всем печалям, концам и началам — мы рвёмся

к причалам

Заместо торпед!

Спасите наши души!

Мы бредим от удушья.

Спасите наши души!

Спешите к нам!

Услышьте нас на суше —

Наш SOS всё глуше, глуше.

И ужас режет души

Напополам…

Рвусь из сил — и из всех сухожилии,

Но сегодня — опять, как вчера:

Обложили меня, обложили —

Гонят весело на номера!

Из-за елей хлопочут двустволки —

Там охотники прячутся в тень, —

На снегу кувыркаются волки,

Превратившись в живую мишень.

Идёт охота на волков, идёт охота —

На серых хищников, матёрых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу — и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками

Егеря — но не дрогнет рука, —

Оградив нам свободу флажками,

Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций.

Видно, в детстве — слепые щенки —

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали: нельзя за флажки!

И вот — охота на волков, идёт охота —

На серых хищников, матёрых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу — и пятна красные флажков.

Наши ноги и челюсти быстры, —

Почему же, вожак, — дай ответ —

Мы затравленно мчимся на выстрел

И не пробуем — через запрет?!

Волк не может, не должен иначе.

Вон кончается время моё:

Тот, которому я предназначен,

Улыбнулся — и поднял ружьё.

Идёт охота на волков, идёт охота —

На серых хищников, матёрых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу — и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел —

За флажки — жажда жизни сильней!

Только сзади я радостно слышал

Удивлённые крики людей.

Рвусь из сил — и из всех сухожилий,

Но сегодня не так, как вчера:

Обложили меня, обложили —

Но остались ни с чем егеря!

Идёт охота на волков, идёт охота —

На серых хищников, матёрых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу — и пятна красные флажков.

И вкусы и запросы мои странны,

Я экзотичен, мягко говоря:

Могу одновременно грызть стаканы

И Шиллера читать без словаря.

Во мне два «Я», два полюса планеты,

Два разных человека, два врага.

Когда один стремится на балеты —

Другой стремится прямо на бега.

Я лишнего и в мыслях не позволю,

Когда живу от первого лица.

Но часто вырывается на волю

Второе «Я» в обличье подлеца,

И я борюсь, давлю в себе мерзавца.

О, участь беспокойная моя!

Боюсь ошибки — может оказаться,

Что я давно не то второе «Я».

Когда в душе я раскрываю гранки

На тех местах, где искренность сама, —

Тогда мне в долг дают официантки

И женщины ласкают задарма.

Но вот летят к чертям все идеалы,

Но вот я груб, я нетерпим и зол.

Но вот сижу и тупо ем бокалы,

Забрасывая Шиллера под стол.

.. А суд идёт, весь зал мне смотрит в спину.

Вы, прокурор, вы, гражданин судья,

Поверьте мне, не я разбил витрину,

А подлое моё второе «Я».

И я прошу вас: строго не судите,

Лишь дайте срок (но не давайте срок!)

Я буду посещать суды как зритель

И в тюрьмы заходить на огонёк.

И я клянусь вам искренне, публично:

Старания свои утрою я —

И поборю раздвоенную личность

И — не моё — моё второе «Я».

Я больше не намерен бить витрины

И лица граждан — так и запиши!

Я воссоединю две половины

Моей больной, раздвоенной души.

Искореню, похороню, зарою,

Очищусь, ничего не скрою я!

Мне чуждо это «Я» моё второе…

Нет! Это не моё второе «Я».

[1968]

Я изучил все ноты от и до,

Но кто мне на вопрос ответит прямо?

Ведь начинают гаммы с ноты «до»

И ею же заканчивают гаммы.

Пляшут ноты врозь и с толком.

Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока

Разбросает их по полкам

Чья-то дерзкая рука.

Известно музыкальной детворе, —

Я впасть в тенденциозность не рискую,

Что занимает места нота «ре»

На целый такт и на одну восьмую,

Какую ты тональность ни возьми —

Неравенством от звуков так и пышет!

Одна и та же нота, скажем, «ми»,

Звучит сильней, чем та же нота — выше.

Пляшут ноты врозь и с толком.

Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока

Разбросает их по полкам

Чья-то дерзкая рука.

Выходит — всё у нот, как у людей,

Но парадокс имеется, да вот он:

Бывает, нота «фа» звучит сильнее,

Чем высоко поставленная нота.

Вот затесался где-нибудь бемоль,

И в тот же миг, как влез он беспардонно,

Внушавшая доверье нота «соль»

Себе же изменяет на полтона.

Пляшут ноты врозь и с толком.

Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока

Разбросает их по полкам

Чья-то дерзкая рука.

Сел композитор, жажду утоля,

И грубым знаком музыку прорезал.

И нежная, как бархат, нота «ля»

Свей голос повышает до диеза.

И, наконец, Бетховена спроси:

Без ноты «си» нет ни игры, ни пенья.

Возносится над всеми нота «си»

И с высоты взирает положенья.

Пляшут ноты врозь и с толком.

Ждутдо, ре, ми, фа. соль, ля и си, пока

Разбросает их по полкам