Джон Фаулз - Джон Фаулз. Дневники (1965-1972)

Мы почти не задержались в отеле Беверли-Хиллз, тут же отправившись на обед с лос-анджелесскими книгопродавцами. Мой костюм слишком модный — чувствую себя в нем неловко. Обед готовился под наблюдением известного в городе гурмана, грека-гея. В честь «Мага» должны были подаваться греческие блюда. Я выказал недовольство тем, что нет узо. Нашлось немного рецины, позже появилось и узо, но еда так же мало напоминала греческую, как египетский танец живота в американских клубах напоминает греческие танцы.

Наконец мы вернулись в понравившийся нам отель: смешные банановые обои; действительно дружелюбный, как обещают путеводители, персонал; живущая в атмосфере память о многих торжествах и показных победах. Здесь продает сигареты девушка по имени Доминик; она читает мои книги, хочет принести несколько экземпляров, чтоб я подписал; на какое-то время эта поездка становится похожей на все остальные в обществе Боба, пьяного, измученного, безумного, веселого — всякого.

Каждый вечер Боб напивается до чертиков. Его глаза полуприкрыты; когда он моргает, веки не поднимаются секунды две или даже больше. Но держится он хорошо. За ужином я сказал, что видел в вестибюле Питера Устинова; Боб, видевший того от силы пару раз, позвонил ему и пригласил присоединиться к нам. К моему удивлению, Устинов согласился. Мы провели вместе весь вечер. Общительный, поверхностный человек, обрюзгший и пресыщенный; в чем-то предпочитает обходные пути, не зная, насколько вы ему верите и стоит ли принимать во внимание ваше мнение по этому поводу. Под внешней изощренностью англичанина таится русский. Шаркающая походка. По словам Элиз, я выглядел испуганным, но на самом деле было просто приятно иметь перед глазами такой редкий экземпляр и стараться, чтоб он не заметил твоих эмоций. Устинов рассказал несколько смешных историй: о королеве Юлиане, Набокове, своем соседе в Швейцарии. Он великолепно изображает, как русский тщательно, слишком тщательно пытается говорить на идеальном английском языке, его снобизм.

Печальный человек, как все первоклассные комедианты.

Летим в Сан-Франциско. Приземлились около пяти — приятно видеть, как служащие идут пешком домой из своих контор; видеть невысокие дома и неспешно едущий транспорт. Бросается в глаза человечность здешних лиц. Город сумел сохранить гуманность, участливость, достоинство. Он знает, что его подстерегают разные опасности, но, в отличие от лос-анджелесской слепоты, трезво смотрит на вещи.

До вечера мы свободны — впервые с момента приезда остались одни и отправились в галерею. У ее владельца, Хэнка Баума, есть гравюры, созданные неким умельцем, которого вдохновил на это «Маг». Они показались мне совсем неинтересными, и я отказался купить весь комплект за 475 долларов. Мне больше понравилась мелкая скульптура. Потом мы выпили с Баумом в ирландском баре, хозяин которого — друг китайского художника. Эти двое охладили мое восхищение городом. «Он очень провинциальный», — сказал Баум, и я понял: он знает, о чем говорит.

Мы вышли на площадь Джирарделли, красивую и талантливо спроектированную торговую территорию: она не только хороша сама по себе — с нее открывается прекрасный вид на остров Алькатрас и Золотые Ворота. В магазинах товары со всего света, есть даже отличные греко-турецкие бакалейные лавки. Богатые дары Востока (и Запада). Венеция. Больше всего мне понравились магазины, где торговали старинными ювелирными изделиями из Афганистана и Южной Америки, африканскими украшениями, поделками из современной Скандинавии, польскими тканями — волшебное изобилие.

Этим вечером Уилли Абрахамс из «Атлантик» и Питер Стански, профессор Стэнфордского университета [133] Поэт, романист и редактор «Атлантик Мантли-пресс» Уильям Абрахамс (1919–1998) являлся также главным редактором и экспертом ежегодно выходящих в «Даблдей» сборников американских рассказов, получивших премию О. Генри. В 1968-м он и Питер Стански переехали вместе из Бостона на Западное побережье, где Стански получил кафедру профессора истории. Они соавторы книги «Путешествие к Фронтиру: два подхода к испано-американской войне» (1966), после ее выхода написали совместно еще несколько книг. устроили в нашу честь прощальную вечеринку.

На окраине, в Хиллсборо; уютный одноэтажный дом, два милейших, интеллигентных человека, которые мне сразу понравились: они умны, воспитанны и оба англофилы. Казалось, я снова в Оксфорде, в том месте, где оттенки языка так много значат.

Понемногу приходили гости. Уоллес Стегнер, о котором я, как подразумевалось, все знаю, на самом же деле никогда не слышал: седовласый мужчина, сегодня утром он убил молодую гремучую змею [134] Уоллес Стегнер (1909–1993) пользовался большой известностью в Соединенных Штатах как автор романов об американском Западе; боролся за сохранение дикой природы в Америке. В 1964-м основал в Стэнфордском университете творческий семинар по литературе и был профессором университета вплоть до 1971-го. Его роман «Угол наклона» получил в 1972-м Пулитцеровскую премию. . Джессика Митфорд [135] Джессика Митфорд (1917–1978) — общественная деятельница, журналистка, писательница, представительница британского аристократического семейства; в 1939 г. вместе с первым мужем переехала в США, в 1944 г. получила американское гражданство. , аристократка, изображавшая школьную учительницу. Да, она помнит Майкла Фаррера [136] Друг Джона Фаулза по Оксфорду. . «Он мой кузен, я его помню маленьким мальчиком». Она рассказала мне, что он развелся с Констанс, известие было для меня шоком, — не потому, что казалось невозможным, а потому, что тем далеким летом на ферме они навсегда запечатлелись вдвоем в моей памяти [137] После окончания Оксфорда Джон Фаулз провел несколько недель, работая в Коулд-Брейфилд, поместье Майкла Фаррера в Бакингемшире. . Старая миссис Митфорд («эта жуткая, ужасная женщина», по словам Джессики), кажется, умерла; полковник (и он «ужасный») тоже скончался («слава Богу!»). Теперешний муж Джессики — адвокат левого направления по фамилии Трюхафт [138] Сын венгерских иммигрантов, выпускник Гарварда, Роберт Трюхафт (1912–2001), действительно, отличался левыми взглядами: с 1940-х по 1958 г. он вместе с Дж. Митфорд был членом Коммунистической партии США; в «бурные шестидесятые» был адвокатом арестованных властями участников антивоенных демонстраций и лидеров протестных студенческих движений. . Внешне он слегка напоминает Иноха Пауэлла [139] Джон Инох Пауэлл (1912–1998) — британский консервативный политический деятель; в 1968 произнес расистскую речь об иммиграции. «Расистской » названа некогда прогремевшая речь Пауэлла «Реки крови», в которой он предупреждал общество о пагубных последствиях неконтролируемой иммиграции из стран Содружества в Великобританию. , что совсем не кстати; он слушает жену и улыбается. Похоже, он настоящий радикал, не просто эксцентричный тип вроде Митфордов [140] Первый муж Джессики Митфорд, Эсмонд Ромилли, вступивший в канадские ВВС в начале Второй мировой войны, погиб во время бомбардировки территории нацистской Германии. С Робертом Трюхафтом она познакомилась в Управлении ценообразования США. Они поженились в 1943-м, и оба вступили в американскую коммунистическую партию. В 1948-м поселились в Окленде (шт. Калифорния), где Трюхафт специализировался на ведении профсоюзных процессов и процессов по борьбе за гражданские права. Когда в 1953-м их вызвали в Комитет по расследованию антиамериканской деятельности, они, сославшись на первую поправку к конституции, отказались давать показания. Сенатор Джо Маккарти назвал Трюхафта одним из наиболее опасных адвокатов, ведущих подрывную деятельность в стране. . Еще был Дональд Дейви, английский поэт, удивительно ожесточенный человек, седой и всем недовольный; впрочем, он признавал, что преподавать в американском университете [141] Дейви (1922–1995) преподавал в Стэнфорде английскую литературу. лучше, чем заниматься чем-то другим; его явно мучило сознание того, что он не нашел для себя ниши в английской академической жизни. Не понимаю, почему англичане такие неблагодарные и капризные; Дейви напомнил мне персонажа из пьесы Уэбстера, находящегося до такой степени во власти смутных теней, кровной мести, темных потоков подсознания, что непонятно, что он чувствует на самом деле.