Иван Серов - Записки из чемодана

В конце марта мне еще раз пришлось лететь в Куйбышев, так как на Комзина посыпались заявления, что грубит, дело идет плохо, что толку не будет, что в паводок все снесет и т. д. Пришлось разобраться. Да и в обкоме партии на него зуб имеют [428].

Поступило заявление, что он скрыл социальное положение, что папа был жандармом, Шкирятов хочет разбирать это дело и исключить из партии. Мне все это не ясно. Т. Сталин сказал, что сын за отца не отвечает. А сын сейчас генерал-майор, сам отец семейства, прошло много лет, и сейчас разбор. Я об этом сказал т. Пузанову*, секретарю обкома, тот тоже пожимает плечами, но ссылается на Матвея Шкирятова.

Не успел вернуться из Куйбышева, вышло постановление Совмина командировать Серова на Волго-Дон. Спрашиваю Круглова, в чем дело? Ведь Волго-Доном руководит зам. министра Рясной [429].

Он отвечает: «Какой-то гидростроитель итальянец (советский подданный) написал т. Сталину, что к 1952 году никакого Волго-Дона не будет, так как строительство идет плохо, вековая мечта соединить Волгу с Доном не осуществится и т. д. В общем, растравил т. Сталина. Он всех вызвал, изругал и сказал послать Серова, и чтобы к 1 июня 1952 года строительство было закончено» [430].

Ну, что делать, надо лететь…

Ввиду того, что в Постановлении Совета Министров записано: «Командировать т. Серова до окончания строительства Волго-Дона», я собрался по-настоящему.

Прилетел в Калач в Управление Волго-Дона, разместился и в тот же вечер заслушал начальника Главного управления Волго-Донского строительства генерал-майора Раппапорта* (правильно: Раппопорт. — Прим. ред .) и главного инженера генерал-майора Жука*.

Выступали начальники объектов, Цимлянского гидроузла, начальники шлюзов и т. д. Мямлили, и никто не говорит, выполнят <���работу> в срок или нет. Какая-то неуверенность. Ссылались на погоду, что две недели марта пропали, идут дожди, машины стоят, много поломок и т. д.

Когда я спросил, сколько еще копать канал, то оказалось, что из 48 км осталось 14 км, где еще и конь не валялся, целина, лопатой не копнули. Выходит, что за 4 года сделали 32 км канала, а за оставшиеся два месяца надо сделать 14 км.

Я пришел в ужас. Спрашиваю: «Сколько готово шлюзов?» Из 12 ни один не готов, насосные станции не готовы. Мне уже стало не по себе.

Спрашиваю: «Что же вы делали 4 года?» Мнутся, называют громадные цифры выброшенной земли. Спрашиваю: «Какая по общему объему работ Волго-Дона осталась?» Говорят: «Примерно 1/3 часть, но на шлюзах это самая ответственная — это монтаж агрегатов, проводка электросетей и наладка аппаратуры».

Сколько <���времени> требуется до конца работ? «Не меньше 1,5 лет», — отвечает главный инженер Жук и добавляет: «Надо написать т. Сталину, чтобы продлил строительство на 1,5 года».

Волосы становятся дыбом. Распустил совещание, даже сказать ничего не мог. Говорю: «Завтра приеду на место»…

На следующий день объехал почти все стройки, кроме Цимлян. Работы идут плохо, кое-где з/к копошатся, а не работают. Спрашиваю: «Почему стоите?» Отвечают: «Не подвезли материалы». — «Почему не подвезли?» — «Не идут машины — грязь». — «Почему не везете на тракторах?» — «Не додумались». Ну, что будешь делать! С ума сойти можно!

Приехал вечером домой я, весь разбитый, усталый, злой. Раппапорт с Жуком живут в этом домике, где и меня разместили. Раппапорт, видя мое настроение, решил удалиться.

Хитрый черт, говорит: «Позвольте мне жить в другом доме, чтобы вам здесь не мешать». Я говорю: «Вы мне не мешаете и всегда нужны. Садитесь и пишите приказ о переводе з/к на круглосуточную работу».

Ведь з/к 67 тысяч человек. Можно горы свернуть. За это время оборудовать стройплощадки ночным освещением. На каждый объект выделить ответственного офицера-инженера из главного управления. За состояние строительства на его участке он отвечает головой за объект.

Раппапорт пытался доложить, что в Главке инженеры сидят на расчетах, на отчетности, на статистике. Приказал все это прикрыть, расчетчиков перевести на объекты. Заключенных обеспечить хорошо питанием, одеждой и инструментом. Возложить ответственность на одного толкового работника вопросы материально-технического обеспечения, пусть сядет у ВЧ и день и ночь звонит от моего имени и имени министра, выбивает оборудование, < нрзб > и т. д. и докладывает результаты мне, а я уже буду потом принимать меры.

В ночь приказ отпечатали и… довели его до исполнителей. На следующий день поехал по лагерям, поговорить с заключенными, а их было ни много ни мало, как я уже говорил, 67 тысяч человек. Один лагерь обходил часа три, народ настроен неплохо. Приказ знают.

В этом же лагере, когда мы пошли к машине, то проходили мимо барака, где я беседовал в начале осмотра. Стоит группа з/к, курят. Один говорит: «Ну и приказ, видно, этот Серов — суровый человек». Другой добавляет: «Говорят, гроза, не попадайся, упекут». Третий: «Вот бы посмотреть на него».

Как раз я уже подходил, поравнялся, подошел в центр и, обращаясь к третьему, говорю: «Ну, посмотри на меня». Он, нисколько не смущаясь, отвечает: «Вас мы видели, гражданин генерал, вы у нас были, мы это про Серова говорим».

Я засмеялся и говорю: «Вот я Серов и есть». Все дружно засмеялись. Оказывается, они Рясного < нрзб >. В общем, мне настроение понравилось, обещают работать.

Плохо дело с женскими лагерями. Распустились, связи с мужиками, не желают работать, драки, ругань. Надо заняться, ведь их тоже более 10 тысяч.

Сегодня Жук в разговоре говорит: «Иван Александрович, я думаю, все равно к 1 июня ничего не выйдет с пуском Волго-Дона, поэтому надо доложить т. Сталину и просить на полгода отсрочить».

Я себе думаю: только вышло решение Совмина, и Серов сдрейфил. На это меня подбивает главный инженер Жук. А я знал, что т. Сталин Жука уважает, не знаю только, почему. Мне он показался безвольным администратором, но, видимо, неплохим проектантом гидростроительства [431].

Я сказал: «Сейчас надо не об этом думать». И дал задание пересмотреть все сроки выполнения и назначить другие, более реальные с расчетом окончания к 1 июня, как это сказано в решении правительства.

Он улыбнулся и говорит: «У нас 12 шлюзов предстоит затопить. Мы на канале Москва-Волга затопляли каждый шлюз по две недели, да и то один прорвало. Надо, чтобы вода постепенно заполнила все поры, тогда будет плотина держаться, иначе прорвет». Я ему говорю: «Значит, надо 24 недели, то есть полгода». Жук отвечает: «Да».

Я ему говорю: «Вы, товарищ Жук, прекратите такие разговоры, или я вас отправлю в Москву, а главным инженером сделаю Руссо» (зам. главка министерства). Жук замолчал. Пришлось у Руссо попросить книгу по гидростроительству и несколько ночей читал ее, так как познаний в гидротехнике у меня не было. Кроме того, ознакомился с проектами, чертежами и выяснил следующее: работы до 1950 г. велись медленно, и в декабре 1950 г. вышло Постановление Совета Министров СССР о том, чтобы МВД СССР закончил <���строительство> весной в 1952 г. [432]…