Иван Серов - Записки из чемодана

У нас по программе Кашмир не был запланирован. Я ответил, что я скажу нашим о желании магараджи. Затем подошел и сказал Хрущеву об этом, предупредив, что будут приглашать в Кашмир. Сам подошел к Ханду и радже и продолжал разговор. Т. Булганин и Хрущев подошли вроде бы ко мне и тут же познакомились с раджой, который в вежливой форме приветствовал их и пригласил посетить Кашмир. Хрущев ответил, что время еще есть и на обратном пути мы дадим знать.

После приема, вечером прогуливаясь по саду, Хрущев сказал, что надо запросить президиум ЦК и спросить согласия на посещение Кашмира, где высказать, что СССР считает Кашмир индийским.

На следующий день утром прогулялись по саду, и Хрущев мне одному высказал мысль, что Булганин неправильно высказывается, оскорбляя национальные чувства индусов. Действительно, на приеме Булганин сказал, что они бедная, а СССР богатая страна. Но я думаю, что вряд ли они придали этому значение. Правда, я ответил Хрущеву, чтобы он сказал об этом Булганину, но Хрущев как-то неодобрительно хмыкнул.

Утром после завтрака поехали в Делийский университет, расположенный за городом. Классы и аудитории — все не по-нашему. В ряде случаев высятся 4 каменных стены без крыши, в середине такого колодца стол для преподавателя, вокруг которого скамейки или столики для студентов.

Видели там преподавателя русского языка, сам он «из Петербурга» выехал в Индию после революции. Живет здесь небогато и все время мечтает вернуться на родину. Хрущев спросил: «Так в чем же дело?» — «Не дают визы на въезд». Хрущев сказал мне записать фамилию, и надо помочь выехать. Я вечером дал телеграмму Ивашутину, чтобы впустили в СССР.

После института поехали в Красный Форт для осмотра, затем поднялись в «Храм Шивы» — индусского бога. Туфли снимали у входа в храм и по ступенькам поднимались босые. Затем поехали на могилу Ганди (вернее, на место, где был в 1948 г. после убийства сожжен Ганди, почитаемый в Индии, а пепел высыпали в р. Ганг, так как, по преданию, душа ушла к богу, а тело в священную реку). Там нас ждали посольские сотрудники с венками.

Не доходя 100 метров до могилы, мы сняли туфли и в одних носках двинулись к месту сожжения, которое обнесено мраморными плитами, а в середине клумба с цветами. Дорогой Булганин рассказал солдатскую шутку, «не сопрут ли наши туфли, пока мы ходим». И затем вполне серьезно сказал Безруку* (прикрепленному): «Поглядывай».

В тот же день мы побывали в Институте ядерной физики, где профессор-баба [523]проводил научные эксперименты с расщеплением атома урана.

На следующий день нас Неру пригласил посмотреть жизнь и учебу в Лицее бойскаутов. Там нас встретили преподаватели и бойскауты. Всем как уважаемым гостям они помазали лбы пальмовым маслом и приклеили по три рисовых зернышка, обозначающих: «Желаем вам как раджам счастья и богатой жизни». На открытом стадионе бойскауты, мальчики и девочки, выступали с физкультурными упражнениями, танцами, затем преподнесли цветы. Потом осмотрели Старый Дели. Вечером посол СССР в Индии М. А. Меньшиков устроил прием в честь советских руководителей. Все прошло неплохо. Выступали т. Хрущев и Неру.

На третий день пребывания поехали в Агру посмотреть дворец-мавзолей, построенный из белого мрамора царем для своей жены…

Вечером в Агре устроили местные власти прием, на котором присутствовали местные жители. Наши перебрали спиртного и немного поругались.

Хрущев вечером, когда прогуливались, опять высказывал недовольство Булганиным. Правда, я не заметил ничего предосудительного, так и сказал. Вообще мне с ними сложно. Надо смотреть за охранниками, чтобы не перепились, да еще замечать, кто чего неправильно сказал. Друг другу не хотят сказать, а мне вываливают…

Вечером вылетели в Бангалор, от Дели более 1000 км. Нас посадили около ипподрома и повезли ночевать в гостиницу ипподрома. Помещение, правда, плохое. Мы сели с Ханду в одну машину и поехали впереди, чтобы не блуждать, так как уже темнело.

Нашим деятелям то ли не понравилась встреча, не было народу, то ли мы ехали впереди, и за нами была пыль. В общем, не знаю, в чем дело. Когда разместились и улеглись, вдруг за мной приходит Безрук (а я помещался через две комнаты от Булганина) и говорит: «Зовут к себе». Я почувствовал недоброе и насторожился.

Когда вышел, то начал Булганин: «Товарищ Серов, мы считаем ваше пребывание здесь нецелесообразным». Я спрашиваю: «По каким причинам?» Хрущев: «А мы и без вас обойдемся. Что вы думаете, вы все знаете, а мы при вас. Мы сейчас напишем телеграмму в ЦК, а вы уезжайте».

Я еще раз спросил: «А в чем дело-то?» Ни тот, ни другой не говорят ничего конкретного. Я тогда говорю, что если я не нужен здесь, то я завтра улечу в Москву. «Ну и улетайте», — кто-то из них сказал. Я вышел.

Увидел Столярова (прикрепленный Хрущева) и сказал ему, что я завтра улечу в Москву, ты оставайся за старшего и следи, чтобы сотрудники бдительно несли службу. Столяров стал отказываться, что он с этим не справится, что без меня за ними, то есть Хрущевым и Булганиным, не уследить, и прочее. Разошлись.

Я пошел в душевую умыться. Пока мылся, Булганин пришел ко мне в номер и ждал. Когда я вошел, он говорит: «Ты не сердись, Никита сегодня не в духе. Ты сходи к нему сейчас, попроси прощения, и все обойдется». Я ему отвечаю: «Мне не в чем просить прощения, так как я не противился, а улететь, я улечу, меня этим не запугаешь», Он опять начал говорить: «Зайди к Никите, поговори».

Я, конечно, не пошел. Часа через полтора я занес Хрущеву телеграмму из Москвы, которую мне привез из Дели сотрудник, в которой президиум считает целесообразным делегации залететь в Кашмир и высказать там позицию СССР по Кашмиру. Передав, я повернулся и пошел.

Хрущев сказал: «Подождите». Я остановился. Он выглянул в коридор и сказал сотруднику, чтобы позвал Булганина. Когда тот пришел, мне Хрущев говорит: «Прочитайте телеграмму». Я прочел, стали разговаривать и советоваться со мной, что посещение Кашмира полезно. Я молчал.

Потом спросили у меня: «Какой завтра распорядок?» Я сказал, что утром вам вылет в Бангалор. У меня спрашивают: «Во сколько поднимать будете?» Я сказал и ушел. Поутру Булганин сказал, чтобы я не сердился и ехал с ними.

Странное поведение оказалось у них. Видимо, кто-то наговорил на меня Булганину всякую чушь, (Цыгичко* его помощник) подхалим или Лебедев* — мальчишка, помощник Хрущева. И тут проклятые интриги. Терпеть не могу, а люди на этом в рай въезжают, карьеру себе делают. Фу, противно. Мне даже стало неприятно смотреть на них.

Я заметил, что Хрущев уже чересчур мнит о себе, а Булганин прислушивается…

Из Джайпура мы прилетели на Дакоте (американский самолет типа ИЛ-17, тоже тихоход) в Калькутту. Громадный семимиллионный город — столица западной Бенгалии. Встречал Магараджа Мукерджи. Чиф-министр у него Рой. На аэродроме расселись по машинам и поехали нормально.