Иван Серов - Записки из чемодана

При этом я высказал мнение, что наиболее активных неплохо было бы вызывать в КГБ и предупреждать их, что по нашим законам антисоветская агитация против членов правительства карается, и если они не перестанут, тогда кое-кого может быть, и осудить.

Он не согласился с этим, заявив, что «царя тоже ругали». Я замолчал, но подумал, что царя ругали, ругали, да и расстреляли, а нам-то нельзя до этого доводить. Ну, что поделаешь [557].

Еще рассказал, что у китайцев, по данным наших сотрудников, проходит организация коммун и при этом допускают много глупостей, вроде того, что Ло-Жуйцин, министр общественной безопасности, по указанию Мао запланировал арестовать 3 миллиона китайцев, плохо настроенных к мероприятиям власти на селе. При этом никакого основания не заложено, а на места дадут разверстку по провинциям, где 500 тысяч арестовать, где поменьше и т. д.

При этом я высказал свое мнение, что было бы правильно подсказать китайским товарищам в деликатной форме, что в 1937–1938 годы был у нас при Ежове печальный опыт, когда арестовывали не за преступления, а выполняли идиотский план арестов.

Хрущев сказал: «Не надо с ними связываться, и более того, — он добавил, — посмотрим, не следует ли сократить советников наших в Китае». Я был удивлен таким ответом. Мне казалось, мы по-братски должны были им подсказать.

В конце разговора Хрущев как-то с раздражением сказал, что «черт с ними, чем у них хуже, тем нам лучше» [558].

Уезжавшему старшему советнику я все же высказал свое мнение, чтобы он от себя, а не от меня рассказал Ло-Жуйцину так: «Разверстку давать по провинциям нецелесообразно, потому что, а вдруг окажется в той или иной провинции врагов меньше, а их будут искусственно создавать. Поэтому лучше порекомендовать ему перечислить характеристики врагов, кто активно сопротивляется, призывать народ не повиноваться, и тогда видно будет, сколько надо арестовать».

Через три месяца мне донес старший советник, что вначале Ло-Жуйцин с моим мнением не согласился, однако на всекитайском совещании работников Госбезопасности дал указания по арестам так, как рекомендовали мы, и в итоге таких громадных арестов не было.

В это лето на отдых приезжал новый секретарь ЦК компартии Венгрии Герё*. В общем, одного еврея венгры поменяли на другого. Ракоши они почти насильно выгнали, потому что десятки лет он насаждал свои нравы, и мне думается, обуржуазился, оторвался от народа [559].

Вернулся и из отпуска, отдохнул, можно сказать, неплохо. Был не один раз на охоте, убил оленя с красивыми рогами. Все эти ярые охотники до того необъективные, всякий считает, что он лучше всех.

Приехали как-то с охоты в домик, Хрущев говорит: «Давайте постреляем по цели». Это он сказал к тому, что Жуков Георгий Константинович похвалил свое ружье, нарезное «слоновик», диаметром около 1,5 сантиметра, и действительно, такие ружья англичане делают для Африки, где охотятся на слонов.

Стали стрелять на 50 метров. Первым стрелял Жуков, выбил из 30 возможных очков 23 очка, затем стрелял Хрущев и выбил 22 очка, потом стрелял я и выбил 24 очка.

Боже мой, какой начался спор! Жуков никак не хотел уступить первенство. Он начал осматривать мою 3 пробоину, которая попала в линию между 6 и 5 кругом. Всегда считается большая цифра, так как она пробита. Жуков же стал настаивать на меньшей, чтобы сказать, что мы с ним одинаково выбили. Я послал их в задницу и ушел.

Меня сейчас спрашивают, кто предлагал японцам Курильские острова в обмен на вывоз американских баз из Японии.

Вопрос этот всплыл, как я помню, с подачи Шепилова, когда его назначили министром иностранных дел в 1956 или 1957 году. Тогда Жуков по заключению Генштаба и КГБ дал отрицательное заключение по этой инициативе Шепилова.

Но Тевосяну*, нашему послу и на резидента КГБ в Токио ушло указание провести, прозондировать у японцев мнение по этому вопросу. В Москве мы <���подвели> кое-кого к японскому послу Кадоваки*. Хрущев ему много ненужного наболтал, а затем к этим играм подключили членов соцпартии Японии Имамуру и, кажется, Кадзами.

Так безответственно этот вопрос был, к сожалению, поставлен в советско-японских связях по нашей инициативе.

Японцы использовали и используют вопрос о северных территориях на всю катушку. Но ни у МИДа, ни у Минобороны никаких реальных планов решения этой проблемы никогда не было [560].

1956 год — это не только XX съезд, оттепель и массовые реабилитации. Это еще и танки на улицах Будапешта.

Советская пропаганда именовала венгерское восстание «контрреволюционным мятежом», организованным с подачи западных спецслужб. В современной трактовке то была народно-демократическая революция, жестоко подавленная советскими войсками. Истина же, как водится, лежит где-то посредине…

С высоты сегодняшнего понимания венгерские события явились первой «цветной революцией» в Восточной Европе. Рассекреченные архивы вкупе с рассказами участников, разведчиков и политиков дают обширное представление, сколь живое участие принимал Запад в ее подготовке и проведении. (Операции «Фокус», «Просперо».) Да и сценарий оной многократно будет потом повторяться; вплоть до недавнего киевского Майдана.

Председатель КГБ Серов сыграл одну из ключевых ролей в тех событиях. Он не только первым из официальных лиц ночью 24 октября 1956 года вылетел в мятежный Будапешт, но и первым же поставил, вопрос о применении силы. Реализовывать принятое Кремлем решение также было поручено именно Серову: инициатива, как известно, наказуема.

Венгерская революция была хоть и «цветной», но отнюдь не «бархатной». В городах, захваченных повстанцами, полным ходом шли расправы над коммунистами и сотрудниками госбезопасности. После того, как в конце октября 1956 года из Будапешта был выведен советский гарнизон, восставшие разгромили горком ВПТ, принародно повесив 20 коммунистов. Всего же за 17 дней беспорядков в Венгрии без суда и следствия было казнено примерно 800 человек.

Активное участие в революции принимали бывшие «хортисты» — гитлеровские пособники; один из них, приговоренный к пожизненному заключению хортистский офицер Бела Кирай, окажется в числе лидеров восстания и даже успеет стать генералом и командующим национальной гвардией. Только за первую неделю революции из тюрем будет освобождено почти 10 тыс. уголовников, не считая политических узников: большинство из них вольются в ряды борцов за свободу.

Из рассекреченных сегодня документов КГБ известно, например, что с конца октября 1956 года через границу с Австрией и Югославией было переброшено большое число эмиссаров ЦРУ. Тогда же самолетами Красного Креста в Будапешт доставили до 500 боевиков, а австрийскую границу нелегально перешло около 4 тыс. хортистских офицеров. Под Мюнхеном экстренно развернули военную базу ЦРУ . [561]