Иван Серов - Записки из чемодана

Именно Серову было поручено окончательно поставить точку в истории эмигрантского подполья и его боевых отрядов; весной 1945-го он лично задержит всю верхушку правительства, включая командующего АК генерала Окулицкого, вице-премьера Яновского, спикера подпольного парламента Пужака (в общей сложности — 16 человек). С их арестом сопротивление в Польше было практически сведено на нет.

…В сегодняшней Польше людей, против которых боролся генерал Серов, считают национальными героями, им ставят памятники, их именами называют улицы.

И вновь — не берусь ни осуждать, ни оправдывать нашего героя; он только выполнял приказы высшего руководства СССР. Вопрос в том лишь, насколько эти приказы были преступны?

Не будем забывать, что польское подполье, действительно, крайне активно сопротивлялось новым порядкам. Это были глубоко законспирированные, хорошо организованные боевые отряды, негласно поддерживавшиеся англичанами и наладившие связи с украинской УПА. Они регулярно проводили налеты и диверсии, занимались ликвидацией польских коммунистов и сотрудников органов безопасности. Созданная в январе 1945-го генералом Окулицким подпольная офицерская организация NIE ставила своей целью освобождение Польши.

Только за несколько дней в апреле 1945 года в ходе столкновений с боевиками АК и УПА чекистами было ликвидировано более 900 человек, 1,3 тыс. взято в плен, изъято 37 пулеметов. Накануне, в марте, Серов отчитался о 12 бандстолкновениях, в результате которых 68 человек было убито, 72 ранено, 112 захвачено . [229] То есть это была самая настоящая война, где действуют законы военного времени. И в этой войне — надо признавать — Серов одержал полную победу…

Мы вновь позволили себе нарушить хронологический порядок книги, объединив в одной главе записи разных лет, посвященные покорению Польши.

В октябре 1941 года в Москву прилетел польский генерал Сикорский из Лондона, где он возглавлял Польское правительство в изгнании, с которым СССР установил дипломатические отношения [230].

На приеме у Сталина Сикорский договорился, что из числа поляков, проживающих в СССР, в том числе генералов и офицеров, следует организовать польскую армию, которая будет воевать с немцами.

Один раз вызвали меня к наркому, смотрю — в приемной сидит Окулицкий, который сразу меня узнал и встал. Я поздоровался и вошел в кабинет.

Там сидели Кобулов и Меркулов, которые получили указание в срочном порядке пошить польское обмундирование генералам Андерсу и Окулицкому и собрать всех поляков-офицеров и дать телеграмму, чтобы их отправили в приличном виде в Саратовскую область, где будут комплектоваться две дивизии [231].

Вот тут-то Кобулов опять и завертелся. Я сначала не знал, почему он смутился после такого указания, а потом от начальника тюрьмы Миронова* узнал, что Кобулов руководил «операцией Катынь», где производились спецмероприятия в 1940 году по полякам [232].

Но все-таки через месяц собрали офицеров-поляков и особенно много младших офицеров, которых сделали офицерами [233].

Андерс, которого я в 1939 году прихватил на Перемышльском мосту, удиравшего в «генерал-губернаторство» сиречь в Польшу, оккупированную немцами, стал здесь командующим армией, а Окулицкий, которого я в 1941 году арестовал как руководителя подпольной антисоветской организации во Львове, стал начальником штаба этой армии, и ему присвоено звание генерала бригады.

На днях получил указание Верховного Главнокомандующего Сталина И. В. вылететь в Прибалтику, связаться с командующим 4-м Прибалтийским фронтом генералом Черняховским, который расскажет, что нужно делать [234].

Забрав с собой группу генералов, мы прилетели и сели в районе г. Укмерге, который два дня назад был освобождён от немецких оккупантов. Около города был аэродром, на котором дислоцировалась дивизия В. Сталина.

Полковник В. Сталин, узнав о моём прилёте, встретился, мы с ним поговорили, и я выехал в Укмерге в городской отдел НКВД, и когда мы сидели и говорили, вбежал милицейский и кричит: «Немцы заходят в город!» Мы с автоматами выскочили на улицу.

Я сел в машину, но шофёр, хотя и местный, но не знает, как выехать из города, чтобы не попасть к немцам. Наконец, я решил ехать в противоположную сторону стрельбы, и так мы выбрались к аэродрому, а далее в сторону Вильно. Полковник Сталин услышал пальбу, поднял дивизию и передислоцировал по разным аэродромам. Вот молодец!

Приехал в Вильно. Обстановка в городе неопределенная. Литовцы поглядывают на солдат и офицеров Советской Армии внешне с уважением, а внутренне, думаю, враждебно. Это, может быть, объясняется тем обстоятельством, что некоторая часть литовцев думает о том, что Советская Армия теперь уж не уйдет из Литвы [235].

Вызвал начальника охраны тыла фронта генерала Любый. Это тот Любый, который был начальником охраны тыла Западного фронта под Москвой и спутался с женой министра судостроения Носенко, который приходил ко мне с этой жалобой на Любого. Но рассказывать детали разговора считаю неудобным.

Любый доложил мне обстановку в охране тыла фронта. Быстро подтянули ВЧ-связь. Связался с генералом Черняховским, с которым условились, что я подъеду к нему в штаб фронта. По прибытии я встретил молодого, красивого генерал-полковника, дважды Героя Советского Союза, который, кстати сказать, являлся одним из самых молодых, талантливых командующих фронтами.

Товарищ Черняховский мне рассказал о том, что он дал телеграмму в Ставку Верховного Главнокомандующего, в которой указал, что в тылу фронта действуют отдельные отряды Армии Крайовой (польской националистической организации), которые, несмотря на его неоднократные призывы продолжать наступление против немцев вместе с Советской Армией, не согласились, хотя и не сказали «нет», а вместо борьбы против немцев бродят по лесам и по отдельным населенным пунктам, чинят препятствия бойцам и офицерам, настраивают литовцев против Советской Армии, облагают продовольственным налогом литовцев в ряде населенных пунктов. Одним словом, безобразничают [236].

В выводах генерал Черняховский просил Ставку Верховного Главнокомандования принять необходимые меры к вылавливанию отдельных подразделений Армии Крайовой, мешающих успешному наступлению Советской Армии. Он получил из Ставки ответ, что на место вылетает заместитель министра внутренних дел генерал Серов, с которым вместе будете решать вопрос.

Учитывая, что я не был осведомлен ранее об этих делах, я ему только пообещал, что разберусь и в ближайшие 2–3 дня мы с ним вновь встретимся для того, чтобы конкретно решить эти вопросы.