Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

— Сокольников. Он дружил со Сталиным. Рассказывал потом об одном эпизоде перед ХІV съездом ВКП(б). Крупская на Пленуме ЦК зачитывает «завещание» Ленина. Сталин бурчит сидящему рядом Сокольникову: «Не мог уж умереть как честный вождь». В другой раз он ему, во время застолья, сказал: «Самое большое удовольствие иметь врага, медленно готовить ему западню, покончить с ним и потом выпить стакан хорошего вина». Присутствовал Сокольников и на пьянке на даче, когда Сталин, вспомнив лихие времена, экспроприации, разыграл «сцену из Вильгельма Телля»: поставил сына Ваську к дереву и стрелял из нагана поверх головы. Василий на всю жизнь остался заикой.

Сокольников был приглашен в гости к Сталину за две недели до ареста. Сталин произносил тосты — в том числе и за этого «своего друга». Галина Серебрякова считает неслучайным, что муж ее умер в тюрьме в один день с Крупской: «Сталин любил символику!»

Первый советский «князь Курбский», Шейнман, член партии с 1902 года, председатель правления Госбанка, объявился в Лондоне, когда Сокольников там был полпредом. Шейнман имел на Сталина компрометирующий материал и Сокольникову было поручено его выкупить, что он и сделал, съездив для этого в Париж, куда в целях конспирации направился также и Шейнман.

IV. Поскребышев. Цепной пес в приемной Сталина. Телефонный звонок от этого человека повергал кого в трепет, кого в обморок. Галина Серебрякова описала его отвратную внешность. В 30-ые годы с ним случилась «своя история». Арестовали вдруг его жену — Броню, красавицу, работавшую врачом в Кремлевской больнице. Поскребышев бросился к Сталину — на коленях'… Тот ему: «Брось, забудь, иначе и тебе плохо будет». Вернувшись домой, Поскребышев застал в квартире «огромную латышку». Она поднялась навстречу и говорит: «Мне велено быть твоей женой». И жил он с ней около 30-ти лет, дочь имел.

V. На знаменитой встрече Никиты Хрущева с писателями, на своей даче, Серебрякова тоже выступила. И начала разоблачать лицемерие Эренбурга. Смущение и замешательство. Однако никто не бросился возражать. А потом оборвали телефон, восторгались и хвалили! Американский «великий журналист» Гаррисон Солсбери подарил ей «за храбрость» золотые запонки на кофту.

Сталин, говорила она мне, любил Фадеева, Панферова и Эренбурга. Под конец жизни — только этого последнего. По телефону с ним разговаривал напрямую, «без посредства» Поскребышева.

Любил он и Пастернака. Трижды ему звонил.

В начале 20-х, знаю, Сталин побывал в литературном салоне, где выступал Есенин, который ему не понравился.

Таковы пять новелл Галины Серебряковой.

История с Обращением к народам мира, которое будет принято 21-го на торжественном заседании в Кремле — 50-летии СССР. В нашем проекте (главный автор Брутенц) на Секретариате ЦК заметили только: неопределенно о руководящей роли КПСС (Суслов), отсутствие руководящей роли рабочего класса (Демичев), наличие «какого-то общежития, студенческого, что-ль?» (Кириленко — то была расковыченная фраза из речи Калинина на I съезде Советов СССР — о «человеческом общежитии»).

Отличие этого текста по мысли и словесности (во что мы выложились!) от пошлого газетного текста Отдела науки (Обращение к советскому народу) никто не захотел (или не смог) заметить. Вот судьба нашего творческого подхода!

Разослан проект доклада Брежнева на предстоящем 50-летии. В главном — национальной проблеме отмечено ее наличие в очень взвешенной форме. А между тем — открытый, наглый антисемитизм по всей Украине, да и в Москве тоже, антируссизм в Литве ext. Что-то будет с нашей великой дружбой народов лет через. двадцать? Спасение только в выведении благосостояния повсеместно хотя бы на уровень Западной Европы и резкий рывок в сфере культуры народа, она, кажется в массе образованного населения падает. Иначе выход в новой диктатуре.

Книга «Принцип историзма в познании социальных явлений» (под редакцией Келле, моего преподавателя философии в 1946-48 годах в МГУ). На основе текстологического анализа Маркса-Энгельса в строго хронологическом порядке (подлинный праздник мысли!) рушатся схемы официального истмата, марксизм обретает форму метода познания и научного творчества. Держитесь, авторы! Как только вас прочтут, раздолбают и вашу прекрасную книгу и вас.

Оказывается все эти формационные ступени: рабство, феодализм, капитализм, социализм, коммунизм — совсем не Маркс с Энгельсом придумали.

Каждый день несколько поездок в Шереметьево: заезд гостей на 50-летие СССР. Потом — «разговоры» за ужином или обедом, на Плотниковом или в «Советской».

Позавчера — хороший разговор с Куссельманом (член ПБ компартии Бельгии). Умный, искренний он. Рассказывал, как умирал Дрюмо. Неожиданным для них были похороны: они увидели, что он за четыре года председательствования в КП Дрюмо стал национальной фигурой. Я его хорошо знал.

Вчера Грэхем из Ирландии. Примитивный и. придурковатый, может быть, сознательно: я его спрашиваю, как будут голосовать твои профсоюзники (он профсоюзный босс) на референдуме об объединении двух Ирландии? А он мне — о том, что они хотят соединить экономические требования рабочих с борьбой за «социализм в будущем».

Интересный Эддисфорд из Манчестера. Интеллигент, руководитель обкома в Средней Англии. Либо, такие как он, хотят нас обмануть (чтоб мы не очень общались с их правительством), либо сами обманываются: убеждал меня в том, что британский капитализм окончательно выпотрошен, никаких потенций у него, уже нет и силы никакой он уже не представляет. Но тогда, почему его так боятся партнеры по Общему рынку и почему коммунисты (и даже лейбористы) не берут его «голыми руками».

Хавинсон просит писать статью о 125-летии Коммунистического манифеста (в просторечии — «призрака»). Я было согласился. Но, во первых, совсем нет свободного времени, а во вторых, и главное. Перечел я «Манифест». И странное ощущение: Маркс и Энгельс уже тогда утверждали в отношении капитализма то, чего он и сейчас еще не во всем достиг. А что касается развития противостоящих ему сил, то правы вроде западные интерпретаторы марксизма, как устаревшего Евангелия. Нужно пофантазировать: ведь это было гениальное прозрение, рабочая гипотеза, которая уже потому была единственно правильна тогда, это ее разработка (и в теории и на практике) оказала столь мощное воздействие на всю последующую историю. Но ведь так не позволят публично писать о «Комманифесте»…

День этот теперь объявлен праздником взамен 5 декабря — дня «Сталинской конституции». Интересно происхождение инициативы: Пономарев дал мне текст доклада Брежнева, разосланный по Политбюро за несколько дней до празднования (50-летие СССР). (Кстати, я предложил ему порядочно замечаний, но, то ли он сам принял лишь процентов пять, либо Александров-Агентов срезал, не знаю, но в окончательном тексте я увидел мало своих правок).