Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Горбачев сидит на даче и правит последний раз свой последний доклад съезду партии. Иногда приезжает в Волынское-2, сидим там до двух, четырех утра. Иногда перемещаемся в Ново-Огарево. Последнее такое сидение там было в четверг. Обсасывали каждую фразу, то и дело возвращались к уже отредактированному. Мы — это Яковлев, Медведев, Фролов, Болдин, Шахназаров, Петраков, Биккенин и я, грешный. Больше всего хлопот доставлял экономический раздел. Горбачев все норовил показать успехи, манипулируя цифрами. Удалось убедить его свести успехи к минимуму.

Вечером в этот день он созвал в Ново-Огареве Политбюро. Нас на заседание не пустили. Просидели они до 12 часов ночи. Перебирали кандидатуры на председателя КПСС (или Генсека) и на первого зама (новая должность). Почти все заявили, что они уходят из ПБ. Кандидатами в лидеры КПСС назывались Рыжков и. Фролов. Оба отказались первый, чтобы это не выглядело его бегством из правительства. Что ж — благородно! Второй кокетничал: мол, я пока занялся бы в ПБ идеологией. Ванька скачет.

Называли еще Бакатина. Лигачев потребовал, чтобы Горбачев ушел с поста президента и целиком посвятил себя партии. Хитрый ход!

Горбачев занял такую позицию: либо я безальтернативно иду на первое место — Генсеком, председателем, как угодно, либо я вообще отказываюсь от партийного поста. Иначе говоря, смысл соединения государственного и партийного постов для него только, когда речь идет о нем самом, иначе, по его словам, — бессмыслица (с точки зрения перестройки).

На Пленуме ЦК в пятницу потребовали, чтобы Горбачев выбрал один из постов. Он ответил так же, как и на ПБ.

Мальков из Читы, явно с подачи Лигачева, потребовал также вывесить портреты Полозкова.

Между тем, независимая пресса, в том числе «Коммунист», публикуют заявления своих сотрудников, что в РКП они не пойдут. За это Лацис (член редколлегии «Коммуниста») на собрании представителей делегации был исключен из двух комиссий Съезда, а горлопаны тут же потребовали его исключить и из партии.

Горбачев на Пленуме выступил резко и жестко. Заявил, что такого хамства, как было на российском съезде, он больше не потерпит. Настроен он (в нашем кругу) бодро, насмешливо, выглядит дико усталым. Это его стихия — сражаться. Тут он набирает силы.

Дело идет, видимо, к превращению ЦК и Политбюро в посредственную команду, которая будет заниматься сугубо партийными делами. К власти М. С. их не допустит, наоборот, скорее всего будет укреплять президентский совет, как властную структуру, а не только консультативную. А генсекство ему нужно, чтобы не распоясались в конец и чтобы не превратили партию целиком во враждебную ему силу. Если же во главе партии (пусть даже в качестве второго лица) станет Лигачев, образуются две партии, одна из них — на «Демплатформе».

Ново-Огарево. На другой день после последнего в истории заседания Политбюро ЦК КПСС. Вытащили большой стол к берегу Москва-реки, поставили на краю обрыва. Официанты принесли коньяк и закуску. Кто-то стал развивать теорию 35 грамм. И вот думаю, человек, вокруг которого сейчас закрутился весь мир… и мы с ним за круглым столом за панибрата. Он иногда становится совсем свойский, особенно, когда начинает вспоминать Ставрополь или МГУ. А кто мы вокруг него? Кто я? Мне он тут отвалил комплимент, дней десять назад, при всех. Стиль, говорит, у тебя. Ни у Фролова, ни у Шаха, ни у Беккенина — нет такого стиля. Стиль Анатолия! Он меня чувствует лучше всех. И строже, чем мой собственный стиль, не любит он расплываться в объяснениях.

Я вставил в текст его доклада знаменитое: Hic Rhodas, hic salta! Выражение удержалось в тексте до самого последнего, все шумели, требуя убрать, но Горбачев держал ее до последнего варианта.

Идет съезд партии. Скопище обезумевших провинциалов и столичных демагогов. Настолько примитивный уровень, что воспринять что-то, кроме ВПШ'овского «марксизьма-ленинизьма» они просто не в состоянии. Все иное для них предательство. В лучшем случае — отсутствие идеологии.

Медведев блестяще и атакующе вчера дал отпор, пытался доказать, что теперь надо иначе смотреть на саму суть идеологии. Его слушали, так как говорил сильно, но в конце осудили. Один вышел к микрофону, поднял свой мандат (он красного цвета) и произнес: «Товарищ Медведев, Вы знаете, что означает такая карточка в руках футбольного судьи? Так вот. Я Вам показываю красную карточку, т. е. «Долой с поля!», как грубо нарушившего правила игры».

Масса жаждет крови, требует заслушивать каждого члена ПБ, чтоб превратить Съезд в экзекуцию. Яковлев, правда, смазал их своей искренностью, хитрован, даже хлопали ему, в общем не дался на расправу. Но зато вчера при ответах на вопросы, показал себя совсем негодным, просто не профессиональным. Наговорил глупостей и пошлостей про Восточную Европу, про комдвижение, которое, якобы, даже лучше стало. Стал зачитывать цитаты из своих выступлений в Литве, а ему противопоставили другие цитаты из тех же выступлений — как он подыгрывал прибалтам. Предъявили стенограмму его позавчерашней беседы с лидерами «Демплатформы». Договорился до того, что в след за Третьяковым в «Московских новостях» представил себя идеологом и зачинателем перестройки, что именно он сыграл такую роль, а Горбачев лишь переводил его идею в лозунги.

И вообще был косноязычен и жалок.

После встречи с секретарями райкомов и горкомов Горбачев сказал мне: «Шкурники. Им, кроме кормушки и власти, ничего не нужно». Ругался матерно. Я ему: «Бросьте Вы их. Вы — президент, Вы же видите, что это за партия, и фактически Вы заложником ее остаетесь, мальчиком для битья». «Знаешь, Толя, — ответил он мне, — думаешь не вижу? Вижу. Да и все твои (!) Арбатовы, Шмелевы… письма пишут такие же. Но нельзя эту паршивую собаку отпускать с поводка. Если я это сделаю, вся эта махина будет против меня».

Вчера на съезде Ивашко отвел М. С. в сторонку. Пошептались. Оказалось, тот предупредил, что в резолюции съезда хотят генсеку неуд поставить. Тут же М. С. забрал в свои руки председательство на съезде. Большинство только что проголосовало за то, чтобы каждого члена Политбюро выслушать и дать ему персональную оценку. М. С. ринулся «спасать ситуацию»: «Если Вы на это пойдете, партия расколется». Вот и получается, что вместо того чтобы самому расколоть такую партию два года назад, он сейчас, когда она превратилась во враждебную ему и перестройке силу, продолжает спасать ее от раскола.

Иногда прорываются на съезде и разумные голоса, но из тут же забивают. Есть «крики души», например, выступление вчера тверской женщины, но они только усиливают общий крик против Горбачева.

Он изолирован. Прошли времена, когда в перерывах заседаний на него наваливались толпы с вопросами. Одиноко идет он за кулисы в сопровождении своего Володи (охранника). Жалко его. А это ужасно, когда жалко главу государства. Но его жалеют уже публично, в газетах и на телевидении.