Всеволод Иванов - Красный лик

И Ганди объявляет войну индустриализации; он выбрасывает лозунг — «Свадеши» — то есть хозяйственная независимость Индии; но это отнюдь не бойкот. В этом понятии вовсе нет оттенка мщения. И вследствие проповеди Ганди — на площадях городов Индии начинаются грандиозные, напоминающие Савонаролу аутодафе иностранных материй, не как знак мести по отношению иностранцев — в таком случае материи сжигались бы неоплаченными; нет, как символ раскаяния в увлечении чужеземным, что вредит своему народу; и материи сжигались после того, как счета по ним были оплачены полностью.

— Отдать эти материи нагим и нищим? — спрашивает в ответ на вполне понятные евангельские возражения Ганди. — Нет! Нагие и нищие нуждаются в работе, а не в одежде. Или вы думаете, что только одетым свойственна любовь к отечеству, или вы думаете, что евангелие «Свадеши» имеет значение только для богатых?.. Нет, мы будем продолжать наши сожжения по всей Индии, покамест последний кусок иноземной ткани не обратится в пепел…

И Ганди выбрасывает лозунг для всего народа:

— К прялкам! Назад, к прялкам и ткацким станкам! Прялка — вот что становится символом освобождения Индии. Пряжа — национальное богослужение. Назад, к прялкам, то есть, говоря политико-экономически, — к средневековому мануфактурному периоду. Если Ленин хотел перескочить известную неподготовленность России к индустриализации, то Ганди идёт в диаметрально противоположном направлении, идёт к старым привычным формам жизни, ибо ему важен живой народ, а не сухая и отвлечённая доктрина.

Итак, к прялкам! На знамёнах Ганди и его приверженцев — а их многие миллионы — появляется изображение прялки; прялка, простая прялка, за которой сиживали наши бабки. Не в машине избавление человечества, а в прялке; «долой машинизацию!» — вот этот лозунг.

И слово Ганди не осталось лишь звуком; напротив того, оно завертело миллионы прялок по всей Индии. Он сам прядёт в свободное время. Самые аристократические дамы стали носить своё «саари» (головное покрывало) из грубой домотканины, вместо тончайшего японского шёлка.

Итак, Ганди — реакционер; итак, он против прогресса, против машин?

Нет! В одном их своих заявлений по этому поводу он говорит:

— Я не против машин. Ведь и человек — тоже тончайшая, прекрасно сделанная машина. Да и прялка — разве не машина? Нет, я против той химеры, будто машина благодетельно «экономит работу», в то же время заставляя других умирать с голоду. Работа и жизнь не только для рабочих, работа и жизнь для всех… Машинами двигает вовсе не любовь к страдающему человечеству, а жадность и жажда наживы.

Не машина, не связанное с ней построение капитализма и социализма (коммунизма) важны для человечества. Важно благо для всех, важно соответствие жизни известным объективным обстоятельствам жизни народа.

— Техника — это пещера, куда можно идти впотьмах и не зная, где живёт та змея, которая схватит за ногу… А может быть — и сотни змей, — говорит Ганди.

— Бог сотворил так человека, — продолжает Ганди, — чтобы он познавал своим разумом Творца. Но человек так употребляет этот свой разум, что при помощи его позабывает Творца за множеством настроенных им вещей… Человек так устроен, что должен служить окружающей природе; а если он захочет служить вселенной — из этого ничего не выйдет, кроме путаницы… По железным дорогам человек далеко уезжает от Бога…

Но человек — должен и жить «по-человечески»… Ганди издаёт свой «Путь к здоровью», который содержит практические простые максимы:

— как нужно держать посуду в чистоте;

— как нужно дышать носом, а не ртом, и почему;

— как беречься от простуды, как и где стирать бельё, чтобы не загрязнять колодцев и рек; он учит, как врачевать маслом раны, перевязывать их с соблюдением правил асептики, как делать искусственное дыхание и т. д.

Необходимо заботиться о теле, потому что тело каждого человека — обиталище Бога…

С непоколебимой твёрдостью проводит в жизнь и проповедует 60-летний Ганди то, что нужно для нужд широкого народа; но никогда он не пользовался тем, чтобы этому народу льстить или играть на его дурных инстинктах. И тогда, когда он был привлечён к английскому суду как принадлежащий к антианглийскому движению «нонкооперейшен», то есть отказа от сотрудничества с англичанами, — то коронный английский судья объявил ему:

— Не много найдётся в Индии людей, которые бы не горевали, что правительство не может вас оставить на свободе… Я сам обязан присудить вас к шести годам тюрьмы, но добавлю, что никто не будет счастливее меня, если мне придётся выпустить вас из тюрьмы до срока, если дальнейшее развитие событий сделает это возможным для правительства…

В чём же секрет обаяния политики Ганди, которого европейские газеты называют «Христом Индии»:

— В том, что Ганди верит, что всякое политическое дело, которое касается политики, то есть судьбы народных масс, должно быть, прежде всего, основано не на «науке», не на сомнительных прогнозах «современного знания», не на честолюбивых личностях, а исключительно на идеях морального порядка — на религии:

— Я не верю, — говорит Ганди, — что религия и политика — области, отдельные друг от друга. Политика без религии — это труп, который должен быть сожжён как можно скорее… Каждый народ должен быть развит в полноте своего существа в своей религии — пусть христианин будет лучшим христианином, магометанин — лучшим магометанином… Я убеждён, что Бог спрашивает нас, кто мы и что мы хотим делать, и вовсе не о тех именах, которые мы прилагаем к нашему существованию, нашей работе…

Но повернём вопрос в практическую сторону:

— Что же русским до Ганди? Что общего у затерянной в снегах, в лесах, в лугах бесконечно тихой России и у пламенной, сожжённой солнцем, подтропической Индии, родины страшных зверей и страшных богов?

Несмотря на контрастную разность обстановки — общего всё же много; настолько много, что пример Индии может быть поучителен и для России; настолько, что проповедь Ганди может некоторыми аналогиями помочь разобраться и в русской действительности.

Теперь в СССР полным ходом идёт почитание машин; недаром погибший Сергей Есенин пел об отживающей свой век деревне — его тоска похожа на тоску Ганди. Но эта тоска — творческая тоска; дело совершенно объективно в том зле, которое творит это машинопочитание. На государственном плане на первое место входит бездушная машина; ради этого деньги, потребные для других нужд, затрачиваются на уплату Европе и Америке за эти машины; тот социализм, который проводится в России, — не построенный, а купленный.