Борис Зюков - Командир сильных духом

И вскоре Шахрай соорудил для пулемета тяжелый лафет на колесах от телеги. Пулемет использовался в основном во время диверсий на железной дороге, главным образом против паровозов. Паровозный котел он превращал в решето и при этом производил чудовищный грохот, нагоняя на немцев невероятную панику.

Испанец Ривас никак не мог найти себе применение в отряде - щуплый, физически слабый, он не способен был нести боевую службу наравне с другими. При переходах он так уставал, что его приходилось сажать на повозку вместе с ранеными. В конце концов ему предложили отправиться обратно в Москву с первым же самолетом, который прилетит в отряд. Ривас с горечью согласился.

Однажды он увидел, что один из партизан возится с испорченным автоматом. Испанец подошел, посмотрел и предложил попробовать отремонтировать оружие - по специальности Ривас был авиационным механиком. Оказалось, что в диске автомата лопнула пружина. Ривас отыскал в хозчасти сломанный трофейный патефон, вытащил из него пружину и пристроил ее к автомату. Оружие вернулось в строй.

Этот случай принес испанцу славу оружейного мастера, и к нему потянулись партизаны с "больным" оружием. Разведчики достали для него тиски, молотки, напильники, щипцы, и Ривас целыми днями пилил, сверлил, резал. Множество испорченного оружия всех систем и марок стало действовать. Так нашелся в отряде оружейный мастер.

Запасы тола в отряде быстро истощались, его явно не хватало. Однажды разведчики обнаружили штабеля брошенных немецких снарядов. Медведев поручил Маликову и Шахраю попытаться их использовать в качестве взрывчатки. Маликов быстро сумел наладить весьма опасное производство, которое партизаны окрестили "фабрикой Маликова".

Человеку малосведущему в этом деле могло показаться, что партизан, занимавшийся выплавкой тола, попросту отлынивал от службы. Сидит у костра, помешивает самодельной кочергой головешки под огромным котлом и покуривает. Те, кто знал, что варится в котле, считали, что опаснее и труднее работы вообще нельзя придумать: после такой работы у людей седели волосы.

Добытчик тола должен был внимательно следить за тем, чтобы вода в котле нагревалась постепенно, чтобы костер был не большим, не жарким, чтобы огонь не лизал пузатые стенки котла, не покрытые водой, и не доставал своим языком тела снаряда. В противном случае...

Николай Струтинский замечательно подражал голосам лесных обитателей. Как он рассказывал, в панской Польше его подростком взял к себе на службу богатый помещик в качестве "казачка". Помещик этот был страстным охотником и постоянно брал с собой Колю - парнишка таскал за хозяином тяжелую сумку с патронами и ружье. Вот тут он и узнал лесные голоса, вскоре научился их различать и, обладая тонким слухом, искусно подражать им.

В отряде искусство Струтинского быстро нашло применение. Разведчиков, дежуривших на "маяке" и приходивших в отряд, Струтинский тоже научил подражать птичьим голосам, и, подходя к "маяку", разведчики подавали условный сигнал и получали соответствующий отклик.

После длительного и тяжелого перехода отряда из-под станции Толстый Лес в Рудню-Бобровскую обувь у многих партизан пришла в полную негодность. Надвигалась зима. Обувная проблема казалась неразрешимой...

Однажды боец Петр Королев попросил у своего командира взвода отпустить его на полчаса в лес.

- Зачем? - спросил тот.

- Липу драть, - ответил боец, - на лапти.

Командир в недоумении пожал плечами, но отпустил Королева. Через полчаса тот действительно вернулся с полосами лыка. Он устроился на пеньке, свил два сборника, вырезал из дерева колодку.

Уроженец Рязанской области, он хорошо владел этим старинным ремеслом. Собравшиеся зрители поражались, как ловко Королев плетет. Через час он уже примеривал готовые лапти. Командир взвода повертел их в руках и, не говоря ни слова, удалился. Вскоре он вернулся и сказал:

- Твоя работа, товарищ Королев, одобрена. Комиссар Стехов просил сплести ему пару лаптей. Одновременно дал приказание всем командирам взводов выделить по два человека и направить к тебе на обучение.

Через пару дней многие партизаны ходили уже в новеньких лаптях. Так на первое время была разрешена проблема обуви.

Постепенно в хозчасти образовалась целая портновская мастерская недостатка в квалифицированных портных не было. В ней шили всё - начиная от тонкого шелкового белья из распоротых парашютов и кончая фуражками воинского образца.

А первоклассный львовский портной, который находился некоторое время в гетто и шил фашистским офицерам мундиры, а затем бежавший в медведевский отряд, сшил по всем правилам немецкий мундир для Кузнецова.

Наладилось и производство колбасы, и, надо отдать справедливость, по вкусу она превосходила лучшие фабричные колбасные изделия того времени. Конечно, не ради роскоши и прихоти занялись этим делом в отряде. Разведчики уходили из отряда на неделю, на две. По нескольку человек постоянно дежурили на "маяке". Им надо было питаться, а заходить в села за продуктами не разрешалось. Необходимо было им дать что-то с собой, кроме хлеба. Вареное мясо быстро портилось, и люди жили впроголодь. Производство колбасы явилось блестящим выходом из создавшегося положения. Специалисты колбасные мастера - нашлись.

Сидор Артемьевич Ковпак, приехавший в гости к Медведеву, был удивлен, увидев на столе копченый окорок, сосиски и колбасы. А узнав, что медведевцы все это делают сами, тотчас прислал несколько своих партизан для обучения.

Вообще вопросам питания командование отряда придавало большое значение. Боеспособность партизан находилась в прямой зависимости от здорового, по возможности, сытного питания. На должность повара в отряде мог попасть далеко не всякий - он должен был уметь готовить вкусную и разнообразную пищу, по большей части из скудных продуктов.

Особой заботой пользовались раненые и больные желудочными болезнями. Таких было немало среди бывших военнопленных, бежавших из фашистских лагерей, - там гитлеровцы кормили людей гнилыми отбросами. В отряде для них организовали специальную диетическую кухню, куда отдавали лучшие продукты из тех, что удавалось достать.

Хлеб пекли сами. Мука, конечно, попадалась редко. Поэтому мололи зерно на ручных жерновах, которые возили с собой. Крутили жернова, как правило, проштрафившиеся партизаны: это была физически очень тяжелая, но общеполезная работа. Так выглядела наша гауптвахта. Товарищи над ними незлобно подшучивали, да и сами получившие взыскание к своему положению относились обычно с юмором. Что и говорить - хлеб в отряде был трудовым и трудным в полном смысле этих слов.

В свободное от дел время, а такового почти не было, талантливый художник Гриша Пономаренко делал беглые зарисовки нашего житья-бытья, а Боря Черный - фотографии. Впоследствии Пономаренко написал ряд волнующих полотен, удивительно точно передающих дух той далекой, легендарной поры нашей молодости и лесного братства.