Василий Шатилов - А до Берлина было так далеко...

— Разрешите спросить?

— Спрашивайте!

— Скоро наш фронт, товарищ генерал, перейдет в наступление?

— Скоро! Но сейчас надо помогать нашим войскам на Курской дуге. Необходимо добиться того, чтобы ни одного вражеского солдата не отправили с нашего фронта.

В это время поблизости разорвался снаряд. Пришлось лечь на дно траншеи. Кончился обстрел, командарм встал, отряхнул пыль, пытливо посмотрел на бойцов, которые также были уже на ногах.

— Не страшно? — спросил Советников.

— Нет. Мы обстрелянные.

Тут к нам подошел новый командир 171-го полка подполковник Максим Ильич Воронин, недавно назначенный на эту должность вместо Ивана Ивановича Неймана, уехавшего на учебу. Это был бывалый командир, он служил офицером еще в старой русской армии, прошел империалистическую, гражданскую войны. Воронин представился командарму. На все вопросы генерала отвечал четко и ясно. Несмотря на то что прибыл в дивизию недавно, знал уже фамилии, имена, отчества комбатов и командиров рот. Особенно тепло отзывался Воронин о Николае Ивановиче Микерове.

Мы как раз находились в расположении батальона Микерова. На передовой часть бойцов работала, улучшала позиции. Молодое пополнение на практике изучало оружие я порядок ведения боя в лесисто-болотистой местности на тыловом специально подготовленном рубеже. Отрабатывали перебежки, броски в атаку, метание ручных гранат на ходу, бой в траншеях противника.

В полку у Воронина дела шли нормально. Хорошее впечатление произвели на командарма и батальон, и его командир майор Микеров.

От Воронина мы направились в расположение 232-го стрелкового полка по первой траншее, вырытой по берегу реки Редья. На стыке полков нас встретил командир 232-го полковник Гавриил Давыдович Емельянцев. Он тоже прибыл недавно вместо подполковника Мадонова.

По обороне 232-го полка командарм каких-либо замечаний не сделал. Полковник Емельянцев задачу свою знал хорошо. Полк надежно закрепился. Обучение молодых красноармейцев проходило по расписанию.

Подошли к моему НП. Командующий расстегнул воротник гимнастерки, снял фуражку и поднялся по лестнице на площадку, сел на небольшой стульчик-чурбачок, прильнул к окулярам стереотрубы и долго рассматривал передний край противника, давал указания полковнику Сченсновичу, а тот отмечал указанное на карте.

В это время пришел майор Зорько и доложил:

— Товарищ генерал, разведчики захватили пленного.

— Вот это кстати. Ведите его сюда. У вас переводчик есть? — обратился командующий ко мне.

Рядом уже стоял лейтенант Бейлин, и я указал на него. Пленный чувствовал себя вначале довольно бодро, но когда увидел генерала, перепугался и стал заикаться. Советников обратился к переводчику.

— Допросите о главном. Подробности выясните потом. Пленный оказался из 28-го полка 8-й пехотной дивизии, которая стояла на этом оборонительном рубеже.

— Кто командует дивизией?

— Генерал-майор Фолькамер…

После допроса пленного генерал снова поднялся на площадку. Я заметил, что он особенно часто переводил стереотрубу в сторону деревень Горушка и Михалкино.

— В районе Горушки, полковник Шатилов, прошу не проявлять никакой активности.

После отъезда генерал каждое утро звонил мне, расспрашивал об изменениях у противника на нашем участке фронта.

Северо-Западный фронт укреплял свои оборонительные рубежи и в то же время вел активные боевые действия, делая все, чтобы враг не перебрасывал войска на юг. О том, что готовилось большое наступление, знал только узкий круг лиц. Даже мы, командиры дивизий, об этом не знали.

Тем временем закончилось оборонительное сражение советских войск под Курском. 12 июля они перешли в контрнаступление.

17 августа во второй половине дня. ко мне на наблюдательный пункт приехал генерал Советников.

— Завтра с утра войска Северо-Западного фронта переходят в наступление. Задача такова — освободить город Старая Русса и капитально сковать главные силы 16-й армии врага. В случае успеха вашей дивизии продолжать наступление в направлении Горошко, Маврино.

Итак, главный удар решено было нанести по крупному узлу сопротивления гитлеровцев — Старой Руссе. Город был хорошо укреплен, и фашистское командование надеялось его удержать.

Предварительно до начала операции командующий Северо-Западным фронтом проводил командно-штабные учения на картах. Отрабатывался вопрос наступления в направлении города. Присутствовали на этих учениях и командиры дивизий. Мнения присутствовавших разошлись: одни считали необходимым нанести основной удар на Старую Руссу, считая, что через город проходит кратчайший путь к Пскову и войска сразу выйдут на оперативный простор. Другие же, в числе которых был и я, предлагали нанести основной удар на город Сольцы, что был расположен в 30 километрах от Старой Руссы. Мы предлагали тем самым обойти Старую Руссу. Путь, естественно, более далекий, но тут мы учитывали то, что оборона у противника там была слабой. Силами и средствами, которыми располагал фронт, успешно можно было там прорвать оборону. Первое решение было утверждено, но, забегая вперед, должен сказать, что августовская операция не удалась. Только через шесть месяцев был использован второй вариант и город Старая Русса был освобожден.

После получения приказа генерала Советникова я собрал командиров частей на свой НП и поставил перед ними задачи на наступление. Каждому полку была указана полоса наступления. Боевой порядок полков — в два эшелона, поэтому необходимо вывести по одному батальону во второй эшелон, отработать вопросы взаимодействия с соседними подразделениями.

Над вершинами деревьев уже вставала заря, высокие гряды облаков зажигались будто из-под земли горячим огнем. Наступало ясное, солнечное утро 18 августа. Поплыл редеющий туман по глади реки Редья. Лес затрещал от птичьего гомона, а мы ждали сигнала атаки.

С НП были видны отдельные участки траншеи, где замерли бойцы на исходном положении для атаки. Вот-вот должен был прозвучать первый орудийный залп. Мы его ждали, но грохот орудий раздался как-то неожиданно. Дрогнула земля. Тревожно зашумел лес. Тысячи снарядов и мин стали рваться на переднем крае противника.

Шестьдесят минут продолжалась артиллерийская подготовка. Завершил ее залп гвардейских минометов. Вперед в атаку двинулась пехота. Цепи стрелков обгоняли танки. Вот уже танки и пехота ворвались в первую траншею противника. Гитлеровцы упорно сопротивлялись. Неся большие потери, подразделения ворвались во вторую и местами в третью траншеи. Пытаясь там закрепиться, мы отражали одну контратаку за другой, но пришлось отойти в исходное положение…

Основная причина неуспеха заключалась в том, что наша артиллерия не смогла разрушить или подавить укрепления и огневые точки противника, расположенные перед городом. Слабо поддержала наши атаки и авиация. Мало того, после артиллерийской подготовки в воздухе появились самолеты противника, а наших истребителей так и не было.