Василий Шатилов - А до Берлина было так далеко...

Тут же, в блиндаже, старший лейтенант Бейлин приступил к допросу.

— Всем вам придется говорить правду, — предупредил Бейлин.

— Мы дали присягу не разглашать военную тайну, — ответил ефрейтор, видимо старший группы.

— Теперь вы в плену, и присягу можно забыть.

Солдаты при ответах носились на ефрейтора. Лучше было, конечно, допрашивать каждого в отдельности, но раз все оказались в одном блиндаже — не до этого.

В ходе допроса мы узнали многое о планах противника, о том, где находится штаб 46-го пехотного полка, его резерв, огневые позиции артиллерии.

Последним допросили ефрейтора. Вначале он все ловчил и хитрил, но потом вынужден был подтвердить показания своих подчиненных и отметил на карте расположение штабов, резерва, огневых позиций артиллерии.

Все собранные сведения и самих пленных сразу же направили в штаб армии.

Командующий артиллерией дивизии вместе со своим штабом подготовил артналеты по выявленным после допроса пленных целям. Вскоре послышались залпы наших орудий. Они следовали один за другим, словно подводили итог долгих дней активной обороны дивизии под Старой Руссой.

Здесь мне хочется сделать небольшое отступление, которое вызвано одним не совсем обычным событием. Действительно, как не вспомнить русскую поговорку: «Гора с горой не сходится, а человек с человеком свидится».

Прошло три года с той вьюжной ноябрьской ночи, когда к нам забрели и попали в плен пять немцев. Кончилась война. Стрелковая дивизия, которой я тогда командовал, дислоцировалась в Германии. Штаб дивизии располагался в районе небольшой деревни. Занимались мы боевой подготовкой. Как-то проводили командно-штабные учения. В перерыве пошли пообедать. Службы тыла оборудовали под офицерскую столовую ресторанный бар. Помещение это нам предоставили местные власти. Я только-только переступил порог столовой, как навстречу в праздничном костюме выбежал долговязый немец-хозяин.

— Разрешите вам предложить холодного немецкого пива!

Хоть я и не знал в совершенстве немецкого языка, но эти слова его понял.

— Спасибо! — поблагодарил я и пошел в столовую. Через полчаса хозяин снова появился, но уже с самоваром. Поставил на стол и услужливо предложил:

— Чашечку чайку, пожалуйста!

Меня удивило его навязчивое внимание: с чего это он так?

В это время вошел начальник штаба дивизии полковник Тур. Хозяин тут же удалился. Только Тур ушел, как немец опять рядом. В это время я стоял на крыльце и смотрел, как трое ребятишек весело играли в песке. Спросил:

— Чьи это дети?

— Мои, — охотно ответил хозяин, — и этот мой. — Он держал на руках запеленатого малыша. — А всего у меня одиннадцать.

— Вы воевали? На каком фронте?

— На восточном. Там и попал к вам в плен. Я вас сразу узнал.

Я удивленно посмотрел на улыбающегося хозяина.

— Да, да. Это было под Старой Руссой. Мы тогда в пургу заблудились и к вам пришли. Правда, вы тогда были полковником.

— Вспомнил. Вы все спрашивали, не расстреляют ли вас.

— Точно. Боялся, но напрасно. В плену я работал по специальности, на колбасном заводе.

Надо же было случиться такой встрече!..

К середине холодного, метельного января 1944 года оперативная стратегическая обстановка на северо-западном направлении серьезно изменилась. В результате успешного наступления с 14 по 30 января войска Ленинградского и Волховского фронтов при поддержке крупных сил авиации и кораблей Балтийского флота окончательно освободили Ленинград от вражеской блокады. Но Октябрьской железной дороге, связывающей Ленинград с Москвой, вскоре пошли составы.

Для жителей города Ленина и его защитников это была великая радость. Счастливы были и мы — воины 2-го Прибалтийского фронта.

Отличились войска Волховского фронта и в районе Новгорода. Здесь они разгромили врага и 20 января освободили этот древний русский город и продолжали успешно продвигаться в направлении Батецкий, Луга, а левее — на Шимск. Наш 2-й Прибалтийский фронт наступал в районе Новосокольников. Вскоре его войска освободили станцию Насва, перерезав тем самым железную дорогу Новосокольники — Дно. 29 января соединения фронта овладели городом Новосокольники.

Командующий войсками Волховского фронта генерал армии К. А. Мерецков обратился в Ставку Верховного Главнокомандования с просьбой переподчинить ему 1-ю ударную армию. Со 2 февраля переподчинение было разрешено, но южный участок нашей полосы обороны протяженностью в 44 км вместе с 26-й стрелковой дивизией был передан 22-й армии.

Войска 1-й ударной армии усиливались 208-й и 391-й стрелковыми дивизиями полковников В. К. Чеснокова и В. Д. Тимошенко, им передавались также 14-я стрелковая бригада полковника П. А. Паруликова и 336-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон майора И. П. Власенко. Однако они должны были прибыть лишь через 8-10 дней.

Генерал армии Мерецков, учитывая тот факт, что армия занимает широкий фронт в 165 км, а подкрепления еще на подходе, поставил ей ограниченную задачу: активными наступательными действиями сковать противостоящие силы врага.

26 января меня вызвали на КП командующего 1-й ударной армией. Командный пункт располагался в глубине соснового леса. К блиндажу командующего вела дорога, похожая на глубокую снеговую траншею. Среди деревьев стояли отлично замаскированные штабные автобусы, грузовые и легковые машины, походные кухни. Везде чувствовался порядок и организованность. При встречах военнослужащие отдавали честь друг другу.

Нашу автомашину остановили у шлагбаума. Далее въезд был запрещен. Пошли пешком. На КП нас встретил оперативный дежурный и показал, как пройти к командующему.

Большой просторный блиндаж изнутри был обшит фанерой. В блиндаже собрались командиры дивизий и частей. Вошли генералы Короткое и Колесников.

Командарм приступил к постановке задачи. Четко была сделана оценка противника, показано на карте расположение его сил и средств. Командующий фронтом сообщил, что решил, не ожидая подхода подкреплений, атаковать противника.

Все присутствующие делали пометки на своих рабочих картах.

Командующий приказал мне вывести 182-ю стрелковую дивизию с занимаемой полосы обороны и сосредоточить ее в районе Медведено, Пески, Козлова. Эти пункты располагались в 50 километрах от Старой Руссы. После сосредоточения дивизия должна быть готова к наступлению в направлении Волот, Морино и далее на Дно. Генерал напомнил о необходимости тщательной маскировки. Фашистское командование не должно знать о перегруппировке наших войск — передислокации на юг. Поэтому смену частей производить только ночью — так закончил командарм.

Как только я вернулся на свой командный пункт, то приказал майору Пташенко подготовить мою рабочую карту и собрать командование дивизии и полков в землянке оперативного отделения. Майор быстро справился с картой и повесил ее на стену.