Борис Акимов - Исповедь хироманта. Жизнь как чудо

Одной из тем, теперь возникающих в наших с ней разговорах, стала следующая: европейцы молодцы, а русские мужики – гады. И, соответственно, что хорошо выйти замуж за солидного француза-англичанина, а не жить в свои сорок лет в однокомнатной квартире и ходить на работу.

Приходилось терпеть и это.

Возвращаясь с работы, жена съедала мною приготовленный ужин и сразу садилась к компьютеру погружаясь в мир своих иллюзий. Мы с Анютой ненавидели ее спину обращенную к нам, реальным людям, нуждающимся в ее любви. Настя к этому времени училась во Франции.

В мае жена собралась во Францию, в Биарриц, – по ее утверждению, смотреть школы. Конечно, она поехала за приключениями. Когда женщина не может изменить свою жизнь, она изменяет мужу. Противно, но я надеялся, что это ее вылечит. И утешался афоризмом А. Чехова: «Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству».

Реальность действительно оказалась не так красива и, вернувшись из Франции, жена стала ласковее. Я обрадовался. Однако червоточина уже коснулась ее души.

После ее приезда произошел один пустяк. Может, он и покажется мелочью, но для меня это был определенный знак.

Утром жена пошла на кухню, выдавила из апельсина сок и выпила его. Сама. Одна. Никого не угостив. У нас в семье было не принято есть в одиночку. Всегда делись со всеми. Если хочешь сока, сделай для всех. А лучший кусок – детям. Таково было правило нашей семьи. Случившееся меня огорчило.

Лето прошло относительно спокойно, и даже в Интернете она сидела меньше. Мне показалось, жена выздоравливает. Но с началом осени все вновь возобновилось. В ноябре она опять засобиралась, но уже в Англию.

Я был совершенно спокоен и надеялся, что это путешествие ее окончательно вылечит. Я понимал, что нет там для нее счастья.

И действительно, сразу же после ее приезда в Лондон я получил письмо, в котором она писала, что она дура, ей все стало ясно, семья – это святое и прочее. Я ответил, что счастлив. Однако в следующем письме она сообщила, что ожидала от меня других слов! Я предчувствовал беду, заболело сердце.

Лена из Англии вернулась уже совсем другим человеком. От нее шел холод. Я не знал, что делать. Мы объяснились. Она сказала, что у нее есть любовник в Лондоне. Но замуж она за него не пойдет, так как они не пара (возраст, нездоров, денег мало). Но он замечательный человек, и никто и никогда, еще раз повторю: никто и никогда в жизни ее так не любил! А любовь – именно то, что ей сейчас надо. И она будет искать человека, который предоставит ей и ее детям возможность жить нормально. А со мной все кончено. Молодость загублена, жизнь пропала, мама говорила, нам надо расстаться и прочее.

Слушая этот бред, я искренне жалел Лену.

Наша жизнь – это наша память. Мы – это наша память. Я считаю свою жизнь удачной и счастливой. Я просто не помню дурного. А вот как жить человеку, который воспринимает свое прошлое как трагедию? Верить, что дальше все будет хорошо? Сомневаюсь.

Ведь еще год назад она сказала мне: «Я счастлива оттого, что мы будем стареть вместе». Мне, конечно, не понравился намек на старость, но это были очень мудрые и замечательные слова. И я был счастлив, что встречаю пору зрелости дружной и любящей семьей.

Сейчас же я обвинялся во всем. Начиная с того, что она не нашла себя в жизни, и заканчивая отсутствием чувства юмора. Последнее уже смешно.

Но коль она решила, что все кончено, то пожалуйста. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Единственная просьба, высказанная мной, учитывая совместное проживание и мое содержание – не портить наши отношения. Лена заверила, что мы останемся друзьями. Что в Интернете она будет сидеть меньше, а за домом следить больше. На том и порешили.

Утром, поехав на работу, я стал обдумывать сложившееся положение. Я не мог представить, что она верит в придуманную сказку. Как и не мог поверить, что вот так просто можно предать человека, с которым был близок столько лет. Которого искренне любил еще недавно. Где истина? В ее безумной любви или в безумной ненависти? Или любовь и ненависть – грани одного безумия?

Подъезжая к работе, я вдруг почувствовал, что грудь моя сжимается от тоски. Я остановил машину, чтобы успокоиться, но вместо этого разрыдался. Я закрыл лицо руками, чтобы ничего не видеть и не слышать. Понемногу приступ боли прошел. Я зашел в аптеку, купил пузырек валерьянки и выпил почти половину. Чуть отпустило.

Позвонил своей старой знакомой Лоре Л., попросив срочно встретиться. Один я просто умирал. Мне нужна была жилетка для слез. И Лорина сейчас была самая подходящая.

– Боря, что с тобой? – всплеснула руками Лора, увидев меня. – Ты весь черный!

Я рассказал ей свою историю, не стесняясь вытирать мокрые глаза, услужливо подаваемыми Лорой салфетками.

– Да, Боря, – сказала Лора, когда я закончил свою историю. – Сегодня ты разрушил все мои представления о жизни. Я всегда не очень хорошо относилась к твоей жене, но мне было приятно вас посещать. В вашей семье были любовь и гармония. И я себе говорила, что есть оно – счастье на Земле. И надеялась сама его обрести. Ты же знаешь – я в разводе. Тоже дурацкая история, типа твоей. Живем по-прежнему вместе. Я, дочь, бывший, теща. Ждем, когда нашу «хрущобу» снесут. Муж собирался жениться и уйти. Задержался. Та сторона плохо приняла. Но жизнь такая штука… Годы уходят, вот чего жаль. Расскажу тебе забавную историю. Моя одна знакомая, тоже достигнув возраста «ягодка опять», завела себе любовника. Мужу сказала, что коль ты меня не можешь обеспечить, буду содержанкой у другого. Другой – состоятельный старичок, а она еще «вполне». Вот и живет с мужем и детьми, а отдых, праздники, подарки в другом месте. Так и твоя Лена, будет жить с тобой, ты ведь о семье и детях заботишься. А в Европу будет мотаться отдыхать. Если она не дура, конечно. А по поводу страданий – поверь, время все лечит. Годик пострадаешь, а там новая жизнь начнется.

Мне показался очень жестоким диагноз Лоры: год страданий. Итак, весь на нервах. Но она ошиблась. Это продолжалось три года.

Что дальше стало происходить со мной, не поддавалось контролю. Я даже и представить не мог, что чувства так могут мной владеть. Оказывается, и у йогов есть нервы. И маги, и волшебники страдают от любовного недуга. Вспомните «Руслана и Людмилу».

Когда умерла моя мать, я рыдал день. Когда умерла семья, я рыдал две недели.

Душа выгорала медленно. Если вы видели, как выгорает сухая трава от брошенной в середину спички, то представляете, как выгорает душа. Вначале середина души – самые свежие воспоминания. Потом дальше, воспоминания более отдаленные. И наконец, самые дальние – самое начало отношений. Вызывало боль все, что напоминало о прошлом. Или о настоящем.