Галина Сапожникова - Кто кого предал

А теперь — самая гадкая история всей этой книги, потому что это история предательства.

Речь идет о деле «красных профессоров», осужденных за свои убеждения стопроцентных ученых-литовцах, пострадавших за нежелание уходить в навязанный сверху национализм. О судмедэксперте Иване Кучерове, который не дожил до суда, вы уже прочитали. Но на самом деле профессоров было четверо.

Одного из них — Юозаса Куолялиса — сначала на 8 лет привязали к Литве подпиской о невыезде, а потом еще добавили пятилетку реальной тюрьмы.

Двух других — Миколаса Бурокявичюса и Юозаса Ермалавичюса — литовские спецслужбы в нарушение всех мыслимых законов выкрали и вывезли из соседней Белоруссии. Судебный процесс над ними полностью перевернул историю сразу четырех стран и одного союза: Литвы, которая осудила лучших своих сыновей, признанных интеллектуалов, на 12, 8 и 6 лет. Белоруссии, нарушившей законы братства. России, которая в попытке отмыться от «красного следа» проглотила это, не подавившись. Европейского союза, «не заметившего» карательной литовской «демократии» и принявшего Литву в свои ряды, несмотря на наличие политзаключенных. И Соединенных Штатов Америки, которые ожидаемо оказались к этому причастны.

Восхищение вызывают только сами эти старики, дружно отказавшиеся писать прошение о помиловании, ради которого нужно было признать свою вину. Потому что «виноваты» они были только в том, что не меняли взглядов, что по тем временам было редкостью.

…Не думала, честно говоря, что решусь опубликовать это интервью. Когда мы с Миколасом Бурокявичюсом встретились несколько лет назад, он уже был не в лучшей форме и говорил фразами, будто бы списанными с учебников. Он был трогателен в своей убежденности, но слишком слаб и стар. Оставлять его в Истории таким не хотелось, потому что его вообще-то было за что уважать. Хотя бы за те 12 лет, которые он провел в тюрьме после того, как в 1994 году Белоруссия выдала его литовским спецслужбам. Профессор, доктор наук, идеалист, «ботаник» из коммунистического заповедника — когда-то он был отличным собеседником. А в момент нашей с ним встречи уже, к сожалению, нет — потому я отложила в сторону диктофонные записи, даже не думая к ним возвращаться.

Но вот не стало его 20 января 2016-го, и понеслось: «Умер один из организаторов государственного переворота 1991 года» — написали в литовских газетах…

Позвольте, это какого такого переворота? В 1991 году Литва вообще-то была в составе СССР, и официальная ее независимость наступила только 6 сентября, когда ее признал СССР. Или, если хотите, — 2 сентября, если признание США весит больше. Следовательно, январский государственный переворот в классическом его понимании — с многотысячными митингами, истерящим телевидением и занятым вооруженными добровольцами Верховным Советом — организовал совсем не Бурокявичюс, а кое-кто другой.

Судя по комментариям в интернете, заголовок о госперевороте сбил с толку не меня одну. Многие тоже подумали: умер-де другой организатор, «брюссельский музыкант», как в Литве называют Витаутаса Ландсбергиса, и, только вчитавшись, понимали, что речь идет о его антиподе.

Если не дать человеку слово, хотя бы и посмертное, имя его заврут — как заврали все другие сюжеты, у которых не осталось свидетелей.

Романтик от компартии, Миколас Бурокявичюс после того, как вышел из тюрьмы, решил никуда больше не бежать и тихо старился в своей квартире в окружении больной дочери и жены. То, что он сказал мне в интервью, было вторичным. Зафиксировать личность для Истории — вот что было важно, когда я звонила в его дверь. Это получилось — хотя, когда мы увиделись, он уже не был блестящ — иногда забывался, плутал в детских воспоминаниях или уходил в термины. Но время от времени будто откуда-то выныривал — и тогда за шлейфом знакомых каждому со студенческих лет отрывков из лекций по научному коммунизму проскальзывало то, за чем, собственно, к нему и следовало идти.

— Что, по-вашему, произошло в Литве на стыке 80-х и 90-х годов прошлого века?

— Фактически бывшая Компартия Литвы раскололась на две части — интернациональная часть коммунистов, около 40 тысяч человек, остались на позициях марксизма-ленинизма и избрали меня своим первым секретарем, а меньшая часть, которую возглавил Альгирдас Бразаускас, пошла по пути национального ограничения и перешла на социал-демократические позиции.

— После августовского путча во время обысков нашли ваше письмо к Михаилу Горбачеву от 7 января 1991 года, в котором вы будто бы просили вмешательства Москвы в литовскую ситуацию…

— Нет, было не так! Вопрос Горбачеву ставился не раз, только иначе: что при принятии решений ему следует учесть особенности Литвы. Чтобы учитывалась национальная и историческая специфика развития литовского народа и литовского государства.

— Я правильно понимаю: вас пытаются назначить главным организатором военного вмешательства в ситуацию в Литве в январе 1991-го. А вы утверждаете, что речь в том письме шла совсем о другом?

Профессор М. Бурокявичюс отсидел за свои убеждения 12 лет. Фото Г. Сапожниковой.

— Только не о военном вмешательстве! Об этом не было ни слова. Дело в том, что Литва входила в Прибалтийский военный округ, который возглавлял генерал армии, Герой Советского Союза Валентин Варенников. Потом он стал первым заместителем министра обороны СССР, а его сменил генерал-полковник Федор Кузьмин. Это были очень умные люди. События, которые произошли в Вильнюсе, были спровоцированы литовскими буржуазными националистами по инспирации Запада, и обвинять Советский Союз и армию в этой провокации нет никакого повода. Нужно учесть то, что литовские экстремисты не раз стремились ворваться в военный городок. Отношения между военными и националистами очень обострились. Из этого потом и получился конфликт.

— Ну а люди-то в ночь на 13 января 1991-го как погибли? Есть же 14 погибших, и от этого никуда не деться!

— Нужно учесть то, что националисты сами стреляли по тем людям, которые погибли. Здесь все списать на армию нельзя. Это было бы преступлением и искажением исторической действительности. Варенников и Кузьмин оберегали людей и с одной и с другой стороны. Как там все случилось, никто сейчас не может ответить. Есть версия, что сами литовцы по литовцам стреляли, есть версия, что стреляли патрули, когда ломали заграждения. Но приказа командующего гарнизоном применять оружие не было. Это я вам подтверждаю. У меня был телефон ВЧ, по которому я мог связаться и с Москвой, и с военными, так вот — военные сами по этому телефону мне звонили и спрашивали, что им делать? Вокруг ломают все, прыгают, стреляют… Ясно то, что это была провокация литовских буржуазных националистов.