Галина Сапожникова - Кто кого предал

Когда я уже был старшим лейтенантом и приехал в отпуск домой, туда же вернулся староста деревни, фамилия его Рамошка, — тот, что был при немцах. Он был знаком с моими дядьями. Отсидел в тюрьме, пришел с Воркуты и решил повидать меня. На вид он был очень суровым и угрюмым. Я думал, что он будет со мной драться. А он вдруг говорит: «Знал твоего отца — хулиганье! Но ты молодец! Ты выбрал правильный путь. Я уважаю советскую власть, потому что она меня не расстреляла. Да, я отсидел, но так я же и натворил!» Бабушка все это слышала и, когда он ушел, сказала — не здоровайся с ним, это гад был. Потом он быстро умер. В деревне никто его не хоронил…

— Так как я окончил училище по первому разряду, я имел право свободного выбора места службы. Выбрал Винницу, там было много летных частей. А меня назначили на совершенно новую технику. Так я вместо летчика стал ракетчиком.

…В начале 80-х годов западные ракетные дивизии начали переходить на новый вид вооружения, так называемые СС-20. Меня направили на перевооружение частей и подразделений Ракетных войск стратегического назначения в Лиду, потом на испытания новых ракетных комплексов на космодром Плесецк, через год на Байконур начальником политотдела. Мы занимались испытанием и запуском многоразового космического корабля «Энергия — Буран». На Байконуре все было непросто, там велись огромные работы, но в социальном плане было очень много проблем. Не хватало квартир, школ и детских садов, были перебои и с — продуктами питания. Офицеры высказывали недовольство, писали рапорта об увольнении. Однажды в командировку приехали двое ученых из Москвы, я им все это рассказал, а они говорят: «Альгис, ты не переживай, мы Мишке скажем, и он вам поможет». Какому еще Мишке? «Ну Михаил Сергеевичу — это ж наш друг, мы с ним со Ставрополя». Во мне что-то екнуло: мужики, наверное, с этим генеральным секретарем мы попались… Впрочем, они слово свое сдержали — написали Михаилу Сергеевичу докладную записку. И понеслось: комиссия за комиссией. Приехал Горбачев и с ним девять членов Политбюро. Мигом развернули строительную дивизию, построили новый микрорайон. Подготовили проект постановления — каждая республика должна была построить на Байконуре по магазину и прислать свой товар. Зажили, одним словом, как короли. Но Горбачев меня во время беседы спросил: «А ты что тут делаешь?» Я растерялся. «Там в Литве у тебя бардак, а ты здесь!» Я не придал этому значения, но буквально через какой-то короткий промежуток времени раздался звонок из Москвы, из политуправления: «Вы не хотели бы продолжить службу в Литве?» Я говорю — конечно, хотел бы! Вызвали в ЦК, начали со мной беседовать — а что, если вас, товарищ генерал, изберут секретарем литовского ЦК? Да не вопрос — это же была моя любимая Родина! В конце августа 1990 года пришел приказ. И 13 сентября 1990 года я прилетел в Вильнюс.

— Передо мной была поставлена задача срочно разобраться с морально-политической обстановкой вокруг воинских частей, восстановить партийные организации городов и районов. Еду по республике — горкомы, райкомы закрыты, никого нет. Некоторые здания уже заняты, документация выброшена. В одном районе мне подсказали: «Мы знаем, что ты Науджюнас, мы гордимся тобой, но приезжай, пожалуйста, когда темно. К власти пришли фашисты, люди перепуганы, на контакт никто не пойдет. Встречаться будем вечером и только в военкомате». Никакой партийной работы не велось, все было развалено и уничтожено. Мы вели сбор информации о том, что происходит в Верховном Совете, какая обстановка царит на предприятиях, и быстро поняли, что в республике ведут активную работу иностранные специалисты. Вскоре получили списки тех, кто инструктировал Ландсбергиса и его окружение. Проинформировали Москву. Никакой реакции не было. Шло время, я начал задавать не очень удобные вопросы Крючкову, Рыжкову, Лукьянову, Шенину: почему на моем столе стоит ВЧ-связь и эта же связь стоит у Ландсбергиса? Почему он, как и я, имеет право звонить напрямую во все московские министерства? Почему все зарубежные инструктора едут через Москву и никто их не останавливает? Почему Советский Союз дает Литве деньги, хотя та заявила, что вышла из состава СССР?

Приехала группа из ЦК КПСС и говорят: «Науджюнас, нужно помириться с Ландсбергисом». Мне! Я говорю: «Вы пришли меня просить помириться с вашим врагом? Я отстаиваю Советский Союз, а вы мне предлагаете уговаривать этих бандитов в нем остаться? Да вы знаете, кто это такие? Это звери, которые сомнут и нас, и вас! Почему члены Верховного Совета от Литовской Республики, принявшие решение о выходе из состава Советского Союза, до сих пор не сняты с должностей и не лишены мандата депутатов? Почему ЦК КПСС не исключил из партии Бразаускаса? Нет, — сказал, — ни с кем мириться не буду!»

— У остальных граждан СССР было стойкое ощущение, что ваши земляки все как один хотят независимости. Многие говорили потом, что это была грубейшая ошибка, на самом деле в Литве было огромное количество людей, которые уважали советскую власть и не хотели выхода из состава СССР. Как вы относитесь к утверждению, что Литву насильно втянули в независимость?

— Литва сама вошла в состав СССР, пусть читают документы. На самом деле при советской власти она расцвела, как никто другой из республик Союза. Какие там были дороги, ухоженные поселки, города и хутора… Простой народ не хотел развала СССР, этого хотела верхушка: спящие предатели, которые затаились после войны, националисты, которые сотрудничали с иностранными агентами и высокопоставленные чиновники министерств и ведомств, которые активно сотрудничали с московскими предателями и выполняли их указания.

По результатам референдумов, которые проводились в Латвии, Литве и Эстонии, — а я был председателем комиссии по подготовке и проведению референдума — 68 % жителей Прибалтики проголосовали за сохранение Советского Союза. Они подчеркивали только, что им нужна большая свобода, чтобы ездить за границу, говорили, что не хотят «согласовывать с Москвой рецепты своих тортов» и кормить весь Советский Союз. А на бытовом уровне все жили великолепно. Жизненный уровень в Литве в те годы был на втором месте после Грузии. Литовцы были хорошими врачами, инженерами и высококлассными специалистами, у каждой моей одноклассницы были дом, машина и дача. После 1991-го работы не стало, инженеры оказались ненужными, дома и дачи пришлось продать, потому что надо было платить, платить и платить.

Советский Союз развалила не Америка, а реальные люди из ЦК КПСС, Комитета госбезопасности, министерства иностранных дел, Верховного Совета и многих других ведомств. Лишь военные заняли более или менее внятную позицию, но понимали ситуацию по-своему.