Валерий Золотухин - На плахе Таганки

Мы с Никитой у Аллы с Сашей. Никита спит богатырским сном. Вчера он целый день за рулем, и выпили они с Сашей достаточно... Алла — немка из переселенцев. Сестра ее старшая Женя (не самая старшая, с 1945 г.) родилась на Алтае, недалеко от Змеиногорска. А в Бремене подошла ко мне женщина — сестра Лизы Ремхе, с которой я учился в одном классе. Лиза на концерте не была, живет в 100 км от Бремена. Так сужается мир. Эта поездка вообще сказочная: очнешься от сна на заднем сиденье джипа — за рулем Высоцкий, рядом Смехов. Так было на перевале... Только потом соображаешь, что это Никита... и ты — дед.

28 февраля 1997 г. Пятница. Париж

В церкви на улице Рю Кримэ отпевают Синявского, автора одной из моих любимых книг «Прогулки с Пушкиным». Но надо было ехать на метро, без знания языка к 9 утра... Господи! Царство ему небесное и пухом земля...

Никита — замечательный парень, человек развитой души, добрый, застенчивый... но пока неаккуратный в быту — посуду за собой не моет, окурки не убирает, стриженые волосы с бороды в раковине почему-то не смывает. Венька говорит: учи его, говори, наставляй, раз уж дядька, а я не могу, я стесняюсь.

Я больше чем доволен встречей с Никитой. Во-первых, сел за руль в Париже Никита В. и весь его проехал, включая самое опасное место у Арки. Во-вторых, мы накопали моих оставленных в Париже книг — 60 экземпляров. Это хороший навар к гонорару. В третьих, мы сфотографировались у Наполеона — гробница из карельского красного мрамора — и на фоне Эйфеля. В-четвертых, я проехал по Парижу до ворот резиденции за рулем метров двадцать. Жизнь в Париже удалась, и теперь мы ждем посла.

1 марта 1997 г. Суббота

Розанова Мария на похоронах — ни слезинки в глазу.

Вознесенский прилетел с авоськой переделкинской земли. Прилетел специально... А я?!

Тамара:

— Ты был на похоронах?!

— Очень рано была панихида...

— А-а... Ну, понятно... — В интонации глубокий упрек.

2 марта 1997 г. Воскресенье

«Ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?»

Вместе с моими книгами, которые мы взяли у Наташи Собри, а потом две пачки и 10 штук у Алика в «Русском магазине» Струве, Никита дал мне 15 штук сборников Бродского... со стихами «Письма римскому другу». И как полемику мою внутреннюю с Кушнером, который как-то безапелляционно и специально заявил: дескать, Иосиф не был христианствующим человеком, верящим в божественность Христа (за точность цитаты не ручаюсь, но он это как-то неприятно подчеркнул), в этом сборнике, в предисловии Владимира Уфлянда, я читаю: «Каждый год Иосиф Бродский обязательно пишет стихотворение только на Рождество. Возможно, будет и сборник рождественских стихов». Тогда зачем? Зачем он пишет? Вера — дело личное и Кушнера не касающееся. Не дано ему знать, что в душе и сердце — как Бог вел Иосифа. Не надо приписывать, навязывать, но и безоговорочно заявлять «он не был христианствующим человеком» не надо, я бы не стал... На мне Никитин крест серебряный. Хотел напомнить ему да забыл.

21 марта 1997 г. Пятница. Академическая

Сегодня день премьеры моего «Павла I». 21 марта 1992 года с перепугу я сыграл моего императора, спасителя моего в этом театральном содоме-дерьме-разделе-расколе. Пять лет, уже пять лет прошло, пронеслось, и ничего не изменилось, кроме того, что... родилась у меня внучка Олька, прибавились болезни... Да нет, был «Живаго», были Греция, Турция... Господи! Была любовь и муки. Благодарю Тебя за все это, Господи!

Вся эта интрига со «СПИД-инфо» — это мой расчет за язву желудка, это месть моя и насмешка над собой и всеми. Надо поражение свое выдать за победу, и, как это ни парадоксально, публикация в этой газетенке и все разговоры вокруг неожиданно принесли мне уверенность и силу. Я могу, а вы — нет.

Видел сон — умер Распутин. Я горько плакал и каялся, что не повидался, не позвонил... Честнее человека и писателя не встречал я в жизни. И вот отсюда позвонил ему, и он, судя по голосу, рад был. «Хоть так теперь, во сне, видимся, и то хорошо... Я уезжаю через два дня, а после 10 мая, пользуясь случаем этого звонка, теперь уж сам разыщу...» Нет, это было 15 марта... не апреля.

Гедонизм целью жизни и высшим благом признает наслаждение; добро определяется как то, что приносит наслаждение, а зло — как то, что влечет за собой страдание.

Я так рад, что позвонил Распутину, и рад больше всего, что он мне рад.

7 апреля 1997 г. Понедельник

Замечательно сказала Демидова: «У меня в театре были два партнера — Высоцкий и Золотухин». Нет, не за эту фразу, хотя то, что она как бы между нами поставила знак равенства... Вы понимаете, господа пр. заседатели, о чем речь идет и кто ее ведет?

14 апреля 1997 г. Понедельник

Слава Богу, я поздравил Матрену Ф. Я люблю свои дневники, они спасают меня... Целый день я все-таки занят делом.

О чем мы говорили с Иваном всю эту неделю — не помню. Да, ему очень понравилась программа Плахова про меня. Сказал, что я предал Кольку (Губенко). Просил его объяснить, в чем это выражается — не стал или не смог. «Ну, предал...» Считает, что я зря опубликовал письмо Филатова. Опять попросил я Ивана сказать почему. И опять ответа не было. «У каждого своя жизнь...» Да, мне нужен скандал «СПИД-инфо». Вам это противно, омерзительно? А мне в самый раз.

24 апреля 1997 г. Четверг

А сегодня на «Петушках» решил попробовать книжками поторговать, один. Это еще одно преступление, и я его переступлю.

26 апреля 1997 г. Суббота

Иногда мне хочется позвонить Дарье Асламовой и поблагодарить ее. «СПИД-интервью» сообщило мне третью космическую скорость — я никогда не чувствовал себя так уверенно и сильно в жизни и на сцене, особенно в общении с партнерами, как после этого интервью. Я могу, а вы — нет, вы — «тварь дрожащая» — где-то оттуда, из подсознания, из этого раскольнического блуждания, теоретического, статейного. Конечно, эта уверенность в сильной мере поддержана фильмом Плахова, который все время вертится-крутится в моей башке то одним кадром, то другим. Памятник он мне, конечно, воздвиг...

«Ему от Бога, от папы с мамой дано было, наверное, очень много». Демидова.

Спокойствие, только спокойствие. Нельзя дневник на секунду без присмотра оставить, все заглядывают, читают, делают выводы и скандалят, потому что программа на скандал заложена заранее и теперь уже навсегда. Да хрен с вами со всеми.

Вчера я, зайдя в буфет пообедать, решил, что я его не заработал. А «заработать» для меня означало — решиться на поход в театр Губенко за книгами, в гримерную 307. И я пошел. Я встретился с Губенко. Я не мог смотреть на него, отводил глаза, не знаю почему — мне было стыдно, а его, тоже не знаю почему, безумно жаль... Ирка принесла ему из буфета какое-то хлебало... Странный, неухоженный быт... Постаревший Николай с потухшим, что называется, взором...