Николай Зенькович - Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина

Гибель Машерова стоит в советской истории особняком — подобным образом не погибал ни один деятель его ранга.

Наверное, ближе к истине те исследователи, которые считают: если Брежнев и виноват в гибели Машерова, так только потому, что все местные партийные и советские руководители по-обезьяньи перенимали манеру Леонида Ильича лихо ездить. Но что дозволено Юпитеру, то не дозволено Быку. Возможности в Москве одни, а в Минске — совсем другие.

Машеров, подражая Брежневу, тоже требовал быстрой езды. По этой причине он сменил шофера Малеева, который достался ему от Мазурова, на Зайцева. Малеев до Мазурова возил его предшественника на посту первого секретаря Пономаренко. Машерову Малеев казался слишком медлительным, не соответствующим духу времени.

Зайцев, в отличие от Малеева, любил быструю езду. На этой почве они и сошлись с новым хозяином республики. После каждой поездки в машине текли манжеты, выходили из строя сальники — даже такая мощная машина, как «Чайка», не выдерживала бешеных скоростей.

Машерова не остудили даже крупные несчастья, которые случились в Белоруссии в 1976 году. Тогда в автоаварии погибли Председатель Президиума Верховного Совета республики Ф. Сурганов и находившийся с ним в машине дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Л. Беда.

Когда разбился Машеров, скорость движения его кортежа составляла свыше ста километров, а в момент столкновения — 84 километра. Шофер все-таки успел немного сбросить газ.

После гибели Машерова Политбюро приняло специальное постановление, которое обязывало первых секретарей ЦК компартий союзных республик ездить только на бронированных «ЗИЛах». Все водители правительственных машин, чей возраст перешагнул пенсионный, были уволены.

Из доклада В. Калиниченко Генеральному прокурору СССР

(Владимир Калиниченко — член следственной бригады, направленной в Минск, следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР.)

… Четвертого октября 1980 года в 14 часов 35 минут от здания ЦК КП Белоруссии в сторону города Жодино выехала автомашина ГАЗ-13 «Чайка», госномер 10-09 ММП под управлением водителя Е. Ф. Зайцева. Рядом с водителем сидел П. М. Машеров, на сиденье сзади — офицер охраны майор В. Ф. Чесноков. Вопреки правилам и соответствующим инструкциям впереди шла автомашина сопровождения ГАЗ-24 обычной окраски, не снабженная проблесковыми маячками. И только сзади, подавая звуковыми и проблесковыми маячками сигналы, двигалась автомашина ГАИ.

На трассе Москва-Брест шириной до двенадцати метров пошли по осевой со скоростью 120 км/ч. Такая скорость рекомендуется службой безопасности, так как, по расчетам, она не позволяет вести по автомобилям прицельную стрельбу. Дистанцию между собой держали в 60 — 70 метров. За километр до пересечения трассы с дорогой на Смолевичскую бройлерную птицефабрику первая «Волга», преодолев подъем, пошла на спуск. До катастрофы оставались секунды. Грузовик, вынырнувший из-под МАЗа, увидели сразу. Правильно сориентировавшись в ситуации, старший эскорта резко увеличил скорость и буквально пролетел в нескольких метрах от двигавшегося навстречу и несколько под углом грузовика. Водитель Машерова пытался тормозить, но затем, ориентируясь на маневр «Волги», также резко увеличил скорость. Петр Миронович уперся правой ногой в стенку кузова «Чайки» и, как бы отстраняясь от надвигавшегося препятствия, выбросил вперед правую руку, отжимаясь от лобового стекла…

Из рассказа полковника КГБ В. Сазонкина

(Валентин Сазонкин — бывший начальник личной охраны П. М. Машерова. Незадолго да автокатастрофы был переведен в центральный аппарат КГБ БССР.)

В последнее время появилось довольно много публикаций о Машерове. Одни авторы пытаются доказать, что еще не все заслуги Петра Мироновича признаны, еще не все почести оказаны ему. Другие — представляют его оппозиционером, этаким бунтарем, неким мучеником режима Брежнева. Третьи — убеждают в том, что его гибель — преднамеренное убийство по политическим мотивам с целью устранения конкурента в борьбе за власть.

Мне, проработавшему тринадцать лет ряд ом с Петром Мироновичем в качестве начальника его личной охраны, хотелось бы высказать некоторые соображения на этот счет.

Авторитет его, несомненно, высок. Само имя Машерова говорит о многом, но обожествлять его не следует. Человек он был земной со своими, как и у всех, сильными качествами и слабостями, достоинствами и недостатками. Но утверждать, что Машеров был оппозиционером, бунтарем, противником режима Брежнева, по меньшей мере несерьезно. Руководство партии и страны, в том числе и генсек, относились к нему с уважением. Скажите, какой оппозиционер удостаивался чести быть приглашенным на семейные торжества? А Машеров с супругой между тем бывали на семейных торжествах у Брежнева. Скажите, какого оппозиционера пригласил бы генсек на охоту в свою вотчину, в Завидово под Москвой? Петр Миронович же там охотился, и много раз. Более того, чтобы угодить гостю, генсек во время утиной охоты приглашал Машерова в свою лодку.

Оказывались Петру Мироновичу со стороны Брежнева и другие знаки внимания: тот дарил ему, к примеру, добротные охотничьи доспехи. Я очень сомневаюсь, что Брежнев кого-то еще так ублажал на охоте, как Петра Мироновича.

Ярлык оппозиционера впервые приклеила Машерову парижская газета «Комба» во время его пребывания во Франции в 1976 году. «Комба» поместила большую и явно провокационную статью некоего Александера под заголовком «Главный оппозиционер режиму Брежнева Петр Машеров в Париже». Машерову перевели публикацию, воспринял он ее равнодушно. Каким образом оценили эту статью в ближайшем окружении Брежнева, сказать не могу. За год-два до гибели Машерова генсек заметно охладел к нему. Видел ли он в Машерове своего конкурента в борьбе за власть? Думаю, что нет. Генсек настолько обезопасил свои тылы, что ему ничто не угрожало.

Резонен и другой вопрос: а стремился ли сам Машеров в Москву? Я убежден: нет и еще раз нет! Еще в бытность Машерова первым в Минске время от времени распространялись слухи о его возможном переводе в Москву. Эти слухи доходили до него. Однажды он и в моем присутствии признался, что на эту тему с ним никто и никогда не беседовал…

… Однако ставить Машерова в положение оппозиционера, бунтаря против режима Брежнева — это глубокое заблуждение. Достаточно хотя бы бегло посмотреть его последнее выступление, напоминающее оду в адрес Брежнева. Уверен: Машеров особо не насиловал себя, когда произносил эти слова. Он не мог думать одно, а говорить другое. Допускаю, что где-то в глубине души Машеров, возможно, и не одобрял действий Брежнева по каким-то конкретным вопросам, но выступать против Центра, да еще за спиной генсека, он просто не мог, характер не позволял…