Николай Зенькович - Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина

— Константин Устинович, — участливо сказал помощник. — Высокогорье… Свыше тысячи километров над уровнем моря…

— Хороший курорт, — довольно улыбнулся Черненко. — Евгений Иванович и Михаил взахлеб расхваливают… Ничего, поедем!

Поехали, печально продолжает Прибытков. В «Сосновом бору» его шеф смог пробыть лишь десять дней. Ни разу не выходил из помещения. Даже по комнатам начал передвигаться с трудом. Дилетантскому, с медицинской точки зрения, взгляду было видно, что каждый день «отдыха» в этом курортном местечке дается ему с огромным трудом и напряжением всех сил.

Наступил день, когда Черненко понадобилась «каталка». Из Москвы срочно прибыли Чазов с Чечулиным.

— Надо менять курорт, — сказал главный кремлевский врач, осмотрев больного.

И тогда, по словам Прибыткова, он прямо спросил у представителя кремлевской медицины, почему они направили Черненко сюда? Ведь сами рекомендовали…

«Тот смутился и снова отвел глаза в сторону. Ничего не ответил, — вспоминает Прибытков. — Кто знает, может, просто привычка у него такая была… Судить не берусь, даже по прошествии минувших лет».

С высокогорного курорта Черненко срочно перевезли в Подмосковье, на брежневскую дачу в Завидово. Самостоятельно ходить он не мог. Говорил с трудом. Приступы астмы, которые раньше были довольно редкими, участились. Кашель, в груди хрипы. Здоровье подорвано окончательно. Для того, чтобы как-то поддерживать его состояние, на даче и в кабинете установили специальные кислородные аппараты. До неминуемой смерти оставалось несколько месяцев.

Действительно, как тут прогнать нехорошие мысли и подозрения?

В случаях с севшим на холодную скамейку Андроповым и откушавшим копченой рыбки Черненко кремлевская медицина упрекает охранников. Не уследили, проморгали, не проверили.

Те, в свою очередь, перекладывают вину на медицину, которая тоже, по их мнению, чего-то там недосмотрела, недоучла, проворонила.

Ближе всего к истине бывший заместитель начальника личной охраны Брежнева, а затем начальник личной охраны Горбачева генерал Медведев, имеющий длительный опыт охраны высших должностных лиц государства.

Он не верит в ставриду «точечного бомбометания»:

— Я даже не уверен, что рыба оказалась недоброкачественной. Ее коптили в домашних условиях, ели ее наверняка и сам министр внутренних дел, и его родня, прочее окружение. А пострадал лишь тяжело больной Черненко.

Действительно, мы знаем, что рыбой угощалась и супруга генсека Анна Дмитриевна, которая не почувствовала даже малейшего недомогания. Не могла же она, в самом деле, подсунуть мужу именно тот кусок, который вызвал отравление.

— Можно, конечно, винить охрану, которая проморгала лабораторных специалистов, мимо которых все это прошло, — развивает Медведев свою мысль. — Но я думаю, главное в том, что ослабленный организм Черненко готов был к тому, чтобы где-то дать сбой. Как и в случае с Андроповым, готов был пострадать от чего угодно.

Андропов сел в тени на скамью и сильно простудился. Да, можно спросить: где была охрана, врачи? Но ведь тысячи людей ищут тень в жаркую погоду, отдыхают на скамейках, купаются. Просто у Андропова было больное сердце, с трудом работали почки, которые можно было легко застудить где угодно. Весь организм расшатан, Андропов готов был споткнуться на самом ровном месте.

Генерал Медведев приводит массу нелепых случаев, в организации которых при желании можно заподозрить кого угодно.

В Польше после проведения переговоров, когда советская делегация во главе с Брежневым спускалась по большой крутой лестнице, с нее «загремел» председатель Совета Министров СССР Тихонов. То ли нога соскользнула со ступеньки, то ли оступился, но он беспомощно рухнул, покатился вниз боком по парадным ступенькам и внизу, на полу, еще продолжал катиться, пока не уткнулся носом в ноги Громыко.

Крайним сделали, конечно же, охранника, хотя он, согласно инструкции, шел сзади. На общем собрании отдела начальник «девятки» сделал ему внушение за «упущение в работе». А за что, собственно? За то, что Тихонов такой немощный? Не нападение же было — ноги подкосились.

В Болгарии перед ужином советская правительственная делегация прогуливалась по аллее. Горели фонари, было светло. Громыко шел рядом с Брежневым и вдруг споткнулся на ровном месте. У него заплелись ноги, и он упал, сильно ободрав об асфальт руку. Хорошо, что Брежнев успел подцепить его, попридержать. Сцена была еще та — старик поддержал старика.

Громыко дважды выносили из зала в полуобморочном состоянии. Самый курьезный вынос случился во время вручения Брежневу очередной Золотой звезды Героя. Громыко стало плохо, он начал заваливаться. С одной стороны к нему прижался Андропов, с другой притиснулся еще кто-то, и так, сжатого с двух сторон, потерявшего сознание министра вынесли из зала.

Ворошилов мог ходить нормально, без поддержки, только по прямой, на поворотах его заносило, и он мог завалиться где-нибудь на кремлевской лестнице.

В каждом из этих и во многих других случаях, о которых знает Медведев, при желании всегда можно поискать виновных, тех, кто заинтересован в дискредитации недругов. А причина была одна — ноги не держали старцев.

Даже в истории с перевернувшейся байдаркой-одиночкой, в которой сидел Косыгин, некоторые склонны были видеть зловредную руку Брежнева, завидовавшего популярности премьера. После того ЧП Косыгин так и не сумел восстановить здоровье — Он наглотался воды, потерял создание, и когда охранники вытащили его из реки, с трудом пришел в себя. Увы, любителей острых ощущений ждет разочарование: злого умысла здесь не было, просто у сановного байдарочника в оболочке мозга разорвался сосуд, нарушилось мозговое кровообращение, и Косыгин потерял сознание еще в лодке.

Для людей, вкусивших мед власти, отлучение от нее было крахом, катастрофой. А ветхий, изношенный организм уже не мог переносить даже обычные нагрузки, не говоря о дополнительных, сопутствующих государственной службе.

Наверное, прав Медведев: главное даже не в болезнях одряхлевших руководителей, а в том, что они пытались их скрыть.

— У Черненко были очень слабые легкие, — вспоминает генерал, — он задыхался, с трудом не только ходил, но и говорил, выходил больным на работу. Кто сочтет теперь, на сколько дней, месяцев, а может быть, и лет он сократил себе жизнь, выезжая на охоту с генеральным и часами высиживая там на морозе. Боясь отказом от охоты вызвать неудовольствие шефа, скрывая недомогание… Поистине: кресло дороже жизни.

А вот мнение геронтолога, специалиста по психологии лиц, достигших преклонного возраста, профессора Швемберга: