Егор Лигачев - Предостережение

Как известно, дальнейшие события показали, что мои опасения в отношении искренности Горбачева были не напрасными: в самый трудный момент он отрекся от партии.

По настоянию видных лжедемократов колпашевской историей занялась Прокуратура Российской Федерации. Допросы, очные ставки… В сентябре 1992 г. я получил письменное сообщение из прокуратуры о том, что уголовное дело о сокрытии колпашевского захоронения прекращено из-за отсутствия в чьих-либо действиях состава преступления.

Потом я узнал, что это было сделано по настоянию первого секретаря горкома Живодерникова.

В наше время северная — Нарымская — часть Томской области активно осваивалась, возникли новые города, рабочие поселки.

Мое неприятие злоупотреблений было костью в горле и для тех. кто потом самозванно окрестил себя «демократами» (в кавычках, конечно). Придя в ряде мест к власти, они занялись таким самообеспечением, такими махинациями, которые прежде иным деятелям и не снились.

В Узбекистане потом был вскрыт и другой «рекорд»: приписки продажи государству хлопка здесь достигали 600 тысяч тонн, что обходилось государству в сотни миллионов рублей ежегодно.

Потом это министерство получило более точное название — Министерство атомной промышленности и энергетики.

Каждый без особого труда может познакомиться с той безнравственной историей. Очерк Алексея Каплера «Сапогом в душу» был опубликован в «Литературной газете» 8 февраля 1962 г. А подвал Ю. Черниченко «Сапогом в лужу» — 20 марта 1962 г.

Газета «Известия» (4 февраля 1991 года) попыталась навязать свою, явно лживую версию о том, почему я не подал в суд на следователей за «бездоказательные обвинения». По ее мнению, я слишком долго находился вне закона, над ним. Лигачеву еще из самого себя на до было вылезти, из навыков и традиций, из собственного руководящего «я».

Что касается утверждения, будто бы я находился вне закона, да еще над ним (удивительная легкость определений, оценок!), то это считаю вымыслом. Как коммунист, партийный работник я, быть может, строже чем кто-либо другой относился и отношусь к соблюдению законов. И для меня это не в тягость. А вот «Известия» в данном случае никак не могут «вылезти» из искаженного образа партийного руководителя, сфабрикованного лжедемократами, многие из которых идут на нарушения законов, о чем все чаще сообщает пресса.

Джумбер Ильич Патиашвили — тогда первый секретарь ЦК КП Грузии.

Комиссия, созданная Съездом народных депутатов, а затем и официальное прокурорское расследование подтвердили наличие таких лозунгов.

Что касается самого Патиашвили, то у меня о нем сложилось мнение как о весьма ответственном и глубоко честном политическом руководителе.

Как свидетельствует «Информационная записка» Прокуратуры СССР, митингующие принялись забрасывать БМП камнями, шесть военнослужащих при этом получили ранения. У кинотеатра «Руставели» группа бесчинствующей молодежи захватила патрульную машину ГАИ, поставила ее поперек дороги, а ее водителя старшину милиции Металдадзе, избив, пытались заставить лечь под БМП. В записке, в ста сорока томах следствия приводится и много других фактов, свидетельствующих о том, что с утра 8 апреля события начали приобретать предгрозовой характер.

На апрельском (1991 г.) Пленуме ЦК КПСС, где Горбачева подвергли острой критике, он в своем заключительном слове много раз упоминал о партийном товариществе. Почему же Генеральный секретарь забывал о нем раньше, когда политические авантюристы разных мастей целенаправленно обливали грязью некоторых членов Политбюро?

В этой связи небезынтересно привести выдержку из стенограммы октябрьского Пленума ЦК. КПСС 1987 года, когда Б.Н.Ельцин поставил вопрос об освобождении его от обязанностей кандидата в члены Политбюро. На том Пленуме выступал и Шеварднадзе. Охарактеризовав заявление Ельцина как «совершенно безответственное», он добавил: «Кто в этом зале сомневается, что товарищ Лигачев — кристальнейший человек? Человек высочайших моральных и нравственных принципов, преданный, как говорится, душой и телом делу перестройки?».

Мой старший брат Дмитрий — участник Великой Отечественной войны, с боями прошел до Германии. Похоронен на военном кладбище в Веймаре, в 1990 году я побывал на его могиле.