Джин Ландрам - Тринадцать женщин, которые изменили мир

Менеджини был богатым итальянским промышленником, который любил оперу и Марию. Он отчаянно боролся со своим семейством, которое восприняло дело так, будто корыстолюбивая молодая американка польстилась на его деньги. Он оставил свою фирму, состоявшую из двадцати семи фабрик: «Берите все, я остаюсь с Марией». Он был преданным мужем, способствовал ее карьере и пытался защищать ее от клеветников. Она вышла за него замуж импульсивно. Они были обвенчаны в католической церкви в 1949 году, несмотря на то что она принадлежала к Греческой ортодоксальной церкви. Это обернулось ахиллесовой пятой через одиннадцать лет, когда Церковь отказала ей в разводе, чтобы она могла выйти замуж за Онассиса.

В течение раннего периода ее брака с Батистой Каллас часто заговаривала о возможности иметь ребенка и думала, что это могло бы избавить ее от многих физических недугов. Кажется, она никогда серьезно не рассматривала возможность семейной жизни с человеком настолько старше ее. Батисте было значительно за 60, ей – за 30 в то время, когда она была наконец готова пожертвовать своей профессиональной жизнью для улучшения личной. У нее были романы, но ее привлекали люди театра вроде режиссера Лукино Висконти и Леонарда Бернстайна, которые были гомосексуалистами («Lowe», 1986). После того, как она встретила Аристотеля Онассиса, ничто более не имело значения, включая Батисту. Она говорила:

«Когда я встретила Аристо, который был так полон жизни, я стала другой женщиной».

Каллас впервые встретила Онассиса на балу в Венеции в сентябре 1957 года, когда Эльза Максвелл, искусная сводница, представила их друг другу. Эльза была бисексуалкой, безрезультатно домогалась Марии и решила утонченно отомстить, провоцируя этих двух непостоянных греков (Станикова, 1987). В 1959 году врач предписал Марии морской воздух. Она и Батиста приняли приглашение Аристотеля совершить круиз на печально известной яхте Онассиса «Кристина». Их злосчастный вояж, который начался с Уинстоном Черчиллем, Гари Купером, герцогиней Кентской и другими высокопоставленными особами, положил конец браку Каллас. Между двумя греческими любовниками на борту яхты завязался бурный роман, который сокрушил оба их брака. Всегда ребячливая, Каллас, когда Батиста упрекал ее в скандальном романе, сказала: «Когда ты видел, что у меня ноги подкашиваются, почему ты ничего не сделал?» А всего за год до встречи с Онассисом она говорила репортерам: «Я не могла бы петь без него (ее мужа). Если я – голос, он – душа». Такова была привлекательность Онассиса.

По словам Батисты, "Мария казалась более ненасытной, чем я когда-либо видел. Она танцевала непрерывно, всегда с Онассисом. Она сказала мне, что море было роскошно, когда оно штормило. Она и Онассис были влюблены и танцевали за полночь каждый вечер и занимались любовью. Онассис был только на девять лет моложе, чем Батиста. Хотя ее муж и был миллионером и промышленником, он впоследствии был вежлив с космополитом Онассисом. Батиста говорил по-итальянски и на ломаном английском, в то время, как Онассис бегло говорил по-гречески, по-итальянски, по-французски и по-английски. Он имел миллиарды, а Батиста – миллионы, и Онассис тратил их легкомысленно, в то время как Батиста был бережлив. Онассис устроил вечер в честь Каллас в знаменитом Дорчестерском отеле в Лондоне и засыпал отель красными розами. Это не было в духе ее консервативного мужа. Каллас была буквально повержена международным ловеласом.

После злосчастного рейса Каллас переехала в парижскую квартиру, чтобы быть возле Онассиса. Он развелся с женой, согласившись жениться на Каллас, и поклялся ей устроить настоящую семью. Она была в экстазе впервые в жизни, и в любви была подобна подростку в свои тридцать шесть лет. Она фактически прекратила петь и посвятила жизнь истинной любви. Однако итальянский католический брак с Батистой мешал ее бракоразводным планам, и она смогла получить развод только через много лет. Батиста использовал свое влияние на церковные круги, чтобы задержать развод, пока Онассис не встретился с Жаклин Кеннеди и не женился на ней (Менеджини, 1982; Станикова, 1987).

Каллас пожертвовала карьерой и браком для Онассиса, не получив взамен ничего, кроме многолетнего дешевого романа до и после его брака с Джекки. Она забеременела от него в 1966 году, когда ей было сорок три. Ответ Онассиса был: «Аборт». Это был приказ (Станикова, 1987). Сначала она не думала, что это серьезно, пока он не сказал ей: «Я не хочу ребенка от тебя. Что я буду делать еще с одним ребенком? У меня уже есть двое.» Каллас была сломлена. «Мне потребовалось четыре месяца, чтобы прийти в себя. Подумайте, как бы наполнилась моя жизнь, если бы я устояла и сохранила ребенка.» Друг и биограф Каллас Надя Станикова спросила ее, почему она поступила так? «Я боялась потерять Аристо». Ирония в том, что когда посыльный Онассиса прибыл с сообщением о его свадьбе с Жаклин Кеннеди, Мария сказала ему пророчески: «Обратите внимание на мои слова. Боги будут справедливы. Есть на свете правосудие.» Она была права. Единственный сын Онассиса трагически погиб в автокатастрофе вскоре после аборта Каллас, а его дочь Кристина умерла вскоре после смерти Онассиса в 1975 году.

Мария сообщила журналу «Woman's Wear Daily» по поводу свадьбы Онассиса и Джекки: «Сначала я потеряла вес, потом я потеряла голос, а теперь я потеряла Онассиса». Каллас даже предприняла попытку самоубийства в парижской гостинице. Онассис непрерывно осаждал ее после своего сенсационного брака с Джекки. Он имел наглость заявить ей, что разведется с Джекки, чтобы жениться на ней, и она была достаточно несчастна, чтобы поверить ему. Когда Онассис умер в марте 1975 года, она сказала: «Ничего больше не имеет значения, потому что ничего никогда не будет так, как было… Без него.» Эта талантливая женщина пожертвовала и карьерой, и браком – совсем как Медея – ради своего греческого любовника. Подобно Медее, Каллас потеряла все. Ее собственные личные потребности в семье и друге никогда не были удовлетворены. Она закончила свои дни в парижской квартире с двумя пуделями – вместо детей.

Каллас сообщила лондонскому журналу «Observer» в феврале 1970 года, что самым важным в ее жизни была не музыка, хотя этот комментарий был сделан после того, как ее карьера была окончена. Она сказала: «Нет, музыка – не самая важная вещь в жизни. Самая важная вещь в жизни – общение. Это то, что делает человеческие трудности терпимыми. И искусство – наиболее глубокий путь общения одного человека с другим.., любовь более важна, чем любой артистический триумф.»

Странно, что мы поклоняемся тому, что быстротечна и недоступно, и игнорируем то, что легко и доступно. Мария покорила мир оперы и более не находила это важным, но потерпев поражение в романтической любви, превозносила этот деликатный момент своей жизни. Она никогда не ценила любовь или семью во время своего лихорадочного восхождения к вершине как признанная международная оперная звезда. А когда она поняла, что является истинными жизненными ценностями, они уже были недоступны для нее. Она пожертвовала всем для своей профессиональной жизни и отрицала важность личной жизни, а затем она пожертвовала своей профессией для Онассиса только для того, чтобы потерпеть неудачу в обеих областях.