Сергей Бирюзов - Когда гремели пушки

Само собою разумеется, что больше всех здесь пришлось потрудиться самому инициатору - начальнику политуправления фронта. Он вложил в это дело всю свою пылкую душу. И не напрасно Музей посетили тысячи военнослужащих и местных граждан А о том, какое впечатление произвело на них все виденное там, можно судить по книге отзывов, которая сохранилась и поныне.

Вот, например, запись, сделанная майором Сухаревичем: "Видно, какие трудности перенесли воины, как они закалялись в бою. Выставка напоминает о героическом прошлом, она зовет на еще большее в будущем".

Вот другая запись - старшего лейтенанта Юрьева: "Фронтовая выставка замечательно отражает трудный, но великий боевой путь, который войдет в историю".

А гвардии лейтенант Иланов выразился, пожалуй, лучше всех: "Хорошо! Сильно!"

С течением времени этот наш музей (или, как его чаще называли, фронтовая выставка) перекочевал вместе с нами в Симферополь, а в 1944 году все его экспонаты были переданы Центральному музею Советской Армии. Думается мне, что любознательный читатель и теперь не покается, если выберет время познакомиться с ними. Среди множества по-своему уникальных документов он встретит там, в частности, письмо с Кубани к казакам 4-го гвардейского кавкорпуса, в котором, на мой взгляд, нашло свое концентрированное выражение единство нашей армии и нашего народа. Я не могу отказать себе в соблазне воспроизвести здесь его хотя бы в выдержках: "Вам, освободителям родной Кубани, Дона, Донбасса, славным казакам - борцам за правое дело, матери и старики, дети и сестры ваши шлют горячий привет и пожелание боевых успехов... Победа теперь близка. Идите на врага, сыны вольной Кубани!.. Всей громадой - и стар, и млад, и жены, и матери - мы трудимся для вас, для победы, не щадя сил и здоровья своего... Подготовили вам полк подлечившихся казаков в количестве 800 человек. Приведет их казак А. И. Жуков"

Помнится, мы получили этот волнующий документ в последних числах октября 1943 года, когда наша подвижная конно-механизированная группа ушла далеко за реку Молочную. Бои протекали успешно, но трудности конница испытывала немалые. Вокруг безбрежная степь, лесов нет, хутора сожжены, сады вырублены. Где укроешься? Приходилось максимально рассредоточиваться и активные действия осуществлять главным образом в ночное время. А все это выматывало силы людей. И тут-то сослужило свою великую службу коллективное письмо от земляков. Когда его зачитали на собраниях в сотнях, люди будто преобразились. Усталости словно и не было. К казакам вновь вернулись их обычная удаль и боевая лихость.

Успешно закончив Мелитопольскую операцию, наши правофланговые части к исходу октября вышли уже к Днепру, а передовые отряды ворвались на Перекопский перешеек и форсировали Сиваш.

В ходе Мелитопольской операции были начисто разгромлены десять дивизий противника, а остальным тринадцати нанесен значительный урон. Враг потерял почти сто тысяч солдат и офицеров, более тысячи танков, пятьсот самолетов, много арторудий, автомашин и другого военного имущества.

Удалось отбить у оккупантов сотни тысяч тонн знаменитой украинской пшеницы, подготовленной к отправке в Германию. Все эти огромные запасы зерна командование фронта передало местным органам Советской власти для оказания помощи голодающему населению и возрождения колхозных хозяйств, начисто разоренных врагом.

В заключение нельзя не сказать об одной очень существенной особенности Мелитопольской операции. Она была, по существу, третьей большой операцией, которую проводили войска фронта без каких-либо оперативных пауз. Начав наступление еще в августе, наши полки и дивизии в течение трех месяцев прошли с тяжелыми боями более 600 км, одолели казавшийся врагу несокрушимым его "Миусфронт", очистили от оккупантов Донбасс, протаранили мощную оборону противника на реке Молочной и создали необходимые условия для освобождения Крыма.

Глава восьмая. У ворот Крыма

1

Еще в те дни, когда наши войска вели бои в Донбассе, однажды в перерыве заседания Военного совета фронта Ф. И. Толбухин повернулся к висевшей на стене карте и, постучав пальцем по Крымскому полуострову, сказал:

- Нам придется освобождать. Вот где трудно-то будет...

Так оно и получилось. Трудности и самые неожиданные неприятности как-то сразу обрушились на нас, едва наши передовые части достигли ворот Крыма Перекопского перешейка. Началось с того, что командир 4-го гвардейского Кубанского кавкорпуса генерал Н.Я. Кириченко проявил несвойственную ему медлительность и в первый момент выбросил на Перекоп гораздо меньше сил, чем мог бы и должен был выбросить. В начале ноября, когда передовые части 19-го танкового корпуса во главе с генералом И. Д. Васильевым с ходу преодолели Турецкий вал и устремились на Армянск, вместе с ними оказался только один 36-й кавполк под командованием подполковника С. И. Ориночко.

В Армянске противник имел крупный гарнизон и располагал мощными огневыми средствами. Первоначально с нашими танками вступил в единоборство бронепоезд, курсировавший по линии железной дороги Херсон - Армянск. Затем со стороны Армянска и его ближайших окрестностей ударила артиллерия.

Танкисты сражались героически. Несмотря ни на что, они упорно продвигались вперед. Но закрепить их успех было некому.

Я хорошо помню телеграмму тов. Васильева, полученную нами в ночь на 3 ноября. В ней сообщалось о тяжелом состоянии и больших потерях в частях корпуса. Тем не менее Васильев, к тому времени сам уже раненный, принял решение удерживать занятый им район и просил командование фронта лишь об одном - как можно быстрее оказать помощь. Ему немедленно было сообщено, что основные силы 4-го гвардейского Кубанского кавкорпуса, а также передовые части 51-й армии уже подходят к Перекопу.

Одновременно Ф. И. Толбухин поручил мне лично выехать на Перекоп, хорошенько разобраться в сложившейся там обстановке и на месте принять все необходимые меры для наращивания силы нашего удара.

Выехал я немедленно. Ночь стояла темная хоть глаз выколи. Моросил дождь. Дороги превратились в потоки жидкой грязи. По ним тянулись нескончаемой вереницей походные колонны артиллерии. Пехота предпочитала обочины.

Из-за частых заторов, возникавших на перекрестках и в узкостях, нам то и дело приходилось останавливаться. И вот во время одной из таких вынужденных остановок я услышал опять очень интересный разговор между солдатами:

- Слыхал?

- Чего?

- Как возьмем Крым - конец войне.

- Кто это тебе набрехал? А Берлин что, дядя за нас брать будет?

- Вот сочинитель! - раздался из темноты третий голос. - Для того чтобы закончить войну, надо перебить всех фашистов. В Крыму этого, конечно, не сделаешь. Однако по всему видно, что воевать нам осталось меньше, чем воевали...