Игорь Бунич - Корсары Кайзера

8 октября, едва взошло солнце, как сигнальщики «Карлсруэ» обнаружили на горизонте еще один пароход. Пароход на большом расстоянии поднял английский флаг, но, угадав в «Карлсруэ» врага, спустил флаг и попытался уйти. По голубой трубе с черным верхом и широкой белой маркой на немецком крейсере догадались, что пароход принадлежит ливерпульской компании «Лэмпорт и Нольт».

Через час крейсер нагнал английское судно. Название парохода оказалось «Сервантес». Он шел из Буэнос-Айреса в Ливерпуль с грузом сахара, шерсти, шкур и корма для скота (4500 т). Команда (45 человек) состояла исключительно из англичан. Кроме того, на пароходе оказалось четыре пассажира-латиноамериканца, с чем морякам «Карлсруэ» пришлось столкнуться впервые. Всех перевезли на «Крефельд», а пароход взорвали по новой методике, прикрепив подрывные заряды с наружной стороны борта ниже ватерлинии. Новая методика оказалась очень успешной — получив огромную пробоину, «Сервантес» быстро затонул.

47 новых пленных напомнили капитану 2 ранга Келеру, что вопрос их дальнейшего содержания на «Крефельде» уже перерос в проблему. Пленных набралось уже 408 человек, и принадлежали они к двадцати различным национальностям. Из числа подданных воюющих с Германией стран было захвачено 205 англичан, 8 финнов, 7 русских и 2 француза. Из представителей нейтральных стран имелись 107 китайцев, 22 испанца, 10 голландцев, 13 шведов, 4 американца, 2 итальянца, 3 чилийца, 4 норвежца, 1 датчанин, 3 швейцарца, 2 мексиканца, 1 эквадорец, 1 кубинец, 1 араб. Всего 175 человек.

Капитан 2 ранга Келер пригласил к себе на совещание капитана «Крефельда» Фита, обсудив с ним вопрос, где лучше всего высадить пленных. В итоге был выбран порт Тенериф на Канарских островах. Келер приказал Фиту войти в Тенериф не ранее 22 октября, считая, что эти десять дней он еще сможет оставаться в этом районе.

Командир «Карлсруэ», видимо, полагал, что район его действий еще не известен противнику. В действительности, англичане знали, в каком районе оперирует германский крейсер, но просто не могли выделить туда ни одного корабля. Адмирал Крэдок со своим отрядом ушел к мысу Горн на перехват эскадры адмирала Шпее, и район действий «Карлсруэ» ныне находился в зоне ответственности адмирала Стодцарта. После ухода Крэдока Стодцарт получил приказ идти в Пернамбуко, где вступить в должность «старшего морского начальника района севернее Монтевидео», подняв флаг на крейсере «Карнарвон». Вместе с крейсерами «Бристоль» и «Орама» адмиралу предлагалось занять позицию для охраны торговых путей, ведущих в Монтевидео. Из Средиземного моря в распоряжение адмирала Стодцарта был послан броненосный крейсер «Дифенс» на случай, если эскадре Шпее удастся незамеченной проскочить мимо отряда адмирала Крэдока.

О «Карлсруэ» в этой обстановке все как-то и забыли, так что германский крейсер продолжал действовать практически без помех. В 23:00 8 октября с «Карлсруэ» увидели в море пароходные огни и около полуночи холостым выстрелом остановили английский пароход «Прут-Лондон», идущий из Чили в Сент-Винсент с грузом 2300 т ячменя и 3500 t селитры. Утром 9 октября команду парохода перевезли на еще не успевший уйти «Крефельд». «Прут-Лондон» был взорван и около 10 часов утра затонул. В тот же день после полудня на «Карлсруэ», в буквальном смысле, наткнулся испанский почтовый пароход «Кадикс». На пароходе было столько пассажиров, что он накренился, когда все они сгрудились на одном борту, чтобы посмотреть на «Карлсруэ».

«Вид нашего крейсера мог навести пассажиров на многие мысли, если бы они что-либо понимали в морском деле, — записал в своем дневнике старший лейтенант Ауст. — Во всяком случае, следы наших частых угольных погрузок должны были обратить на себя их внимание. Единственная вещь, которая, как и в мирное время, блистала чистотой, это был наш флаг. Они не могли надивиться на наших шлюпочных гребцов. Все думали, что мы почти умираем с голоду, но наши люди совсем были не похожи на голодающих — хороший, обильный и всегда свежий запас провизии, пополняемый с призов, послужил им на пользу. От солнца они сделались чернокожими, и их можно было принять за индейцев. Они могли бы служить хорошей рекламой правильного режима — общее состояние здоровья было очень хорошим. И только этим можно объяснить, что команда легко переносила усиленную работу при угольных погрузках и разгрузках пароходов под палящими лучами солнца. Больше всех, конечно, от жары страдали кочегары. Поэтому у них не было таких готовых лопнуть от здоровья лиц, как у матросов. Но и у них не было серьезных заболеваний. Пароход „Кадикс“ был скоро отпущен и выразил свою благодарность за то, что не долго задерживали, могучими гудками, на которые мы с удовольствием ответили тем же. Кроме того, мы пожелали ему счастливого плавания».

Утром 10 октября «Карлсруэ» задержал норвежский пароход «Бергенхаус», который после осмотра был отпущен. Приближалась очередная погрузка угля, и крейсер повернул на рандеву с «Асунсьоном» и «Фарном».

"11 октября, — вспоминает старший лейтенант Ауст, — когда «Карлсруэ» около 15 часов приблизился к месту, где нас ожидал «Асунсьон», сигнальщик доложил, что видны три парохода. Его обругали за то, что он не умеет считать даже до трех, но он стоял на своем, и, действительно, скоро мы увидели с мостика шесть мачт, а спустя некоторое время и сами пароходы. Один из них при нашем появлении стал уходить полным ходом, два другие остались спокойно стоять на месте. Одновременно с этим из радиорубки доложили, что «Асунсьон» просит помощи, так как его преследует неприятельский корабль. Таким образом, стало ясно, что уходящий от нас пароход и есть «Асунсьон». Мы его сейчас же успокоили, и он повернул обратно. Тем временем "Карлсруэ? увеличил ход и вскоре приблизился к другим пароходам. Один из них поднял немецкий флаг. Это был «Фарн». Другой боязливо и медленно поднял английский флаг. Мы оцепенели от изумления. Капитан Любинус рассказал нам следующее. Перед приходом «Карлсруэ» к месту рандеву подошел пароход под английским флагом. Любинус приказал поднять на «Фарне» тоже английский флаг. Англичанин поднял свои позывные — «Кондор» из Лондона и спросил «Фарна» о его названии и порте приписки, на что тот сразу ответил.

С помощью сигналов между ними завязался длинный разговор. Пришельца интересовало, имеет ли «Фарн» какие-то сведения о войне, знает ли что-либо об английских военных кораблях и т.д. Когда этот разговор стал принимать нежелательный характер, на горизонте появился «Карлсруэ». Англичанин и «Асунсьон» приняли его за один из английских крейсеров, и последний обратился в бегство. Британец же продолжал стоять спокойно. «Фарн» тоже остался на месте, т.к. узнал нас сразу.