Игорь Бунич - Быль беспредела, или Синдром Николая II

Одуревший от жары и скуки сержант повелительным жестом, характерным для провинциального инспектора, велел Куманину остановиться. Сергей хотел по чекистской привычке этот приказ проигнорировать. Молодая поросль КГБ, да и не только она, любила с автоинспекторами устраивать гонки, а когда разъяренным «гаишникам» в этих гонках удавалось победить, совали им под нос удостоверения и обвиняли в срыве особо важного и чрезвычайно секретного задания, грозя выгнать со службы и отдать под суд. После этого лица милиционеров обычно серели или бледнели, что служило призом в подобных состязаниях. Гэбэшники, от караульных прапорщиков до генерал-полковников, таким образом самоутверждались. Однако иногда сотруднику ГАИ хватало духу оформить акт о дорожном хулиганстве и отправить его на Лубянку — такие случаи редко, но бывали. Начальству приходилось сбивать спесь со своих подчиненных, вынося выговоры и грозя увольнением. После того, как подобные шутки привели к серьезным дорожно-транспортным происшествиям с человеческими жертвами, последовал приказ, в соответствии с которым разрешалось «задерживать на общих основаниях сотрудников КГБ, злостно нарушающих дорожное движение». Буквально через неделю «гаишники» задержали на Ленинградском шоссе бригаду КГБ, которая направлялась на обыск, да еще оформили акт о том, что все были в подпитии. Дело чуть не дошло до стрельбы. Пока стороны разбирались, кто прав, а кто виноват, время было упущено, и операция оказалась сорвана. «Гаишники» пригрозили пожаловаться в ЦК, командиры подразделений КГБ призывали подчиненных не связываться с «ментами», а руководство МВД убеждало своих сотрудников не трогать «гебиллов». Обе карательные службы СССР, происходящие, как арабы и евреи, от одного «авраамова» корня, относились друг к другу с недоверием и презрением, перерастающим порой в открытую враждебность. В результате тот приказ пришлось отменить.

На этот раз Сергей остановил машину и вышел, с удовольствием разминая ноги. Сержант хмуро бросил:

— Документы на машину и права!

Куманин протянул свое удостоверение. С тем же хмурым выражением лица сержант приложил руку к козырьку:

— Проезжайте!

— До Нефедово далеко? — спросил Куманин.

— Километра три, — буркнул сержант и, повернувшись, пошел к своему мотоциклу.

Через несколько минут Куманин увидел на обочине шоссе покосившийся столбик, на котором красовалась полинявшая голубая табличка с серыми от грязи буквами названия: «Нефедово».

Нефедово оказалось довольно большим поселком, судя по двух— и одноэтажным домам и парочке обезглавленных церквей, довольно старинных. На центральной площади, как водится, находился гастроном, почта и автобусная остановка. На столбе вместо таблички с номером автобуса красовалось объявление, написанное на куске фанеры, которое извещало местных жителей, что по «техническим причинам» до 1 августа автобусы, следующие из Серпухова в Москву, в Нефедово останавливаться не будут.

У гастронома кучковался народ. Посреди площади, разомлев от жары, спало несколько бездомных собак. Группа молодых парней застыла в мотоциклетных седлах у входа в гастроном в ожидании чего-то. Стояла патриархальная тишина.

Куманин остановил машину. Мимо нее шел мужчина неопределенного возраста, заросший щетиной, в засаленных штанах. Направлялся он явно к гастроному. Сергей приоткрыл дверцу машины и спросил:

— Земляк, подскажи, где тут проезд Коммунаров?

— Чего? — Мужчина ошалело поглядел на Куманина. — Каких коммунаров? Чего надо тебе?

— Улицу Коммунаров мне надо, — терпеливо повторил Куманин, — где она, как проехать?

— Улица? — переспросил мужчина. — Так бы и говорил, что улица тебе нужна. Недалеко. По этой улице поезжай до куманинской богадельни — она в аккурат на углу Коммунаров и стоит.

— Какой богадельни? — Сергей подумал, что ослышался. — Как ты ее назвал?

— Куманинская, — раздраженно повторил мужчина, поглядывая с беспокойством в сторону гастронома — в старину там богадельня была, а сейчас наша «ментовка», вытрезвитель и КПЗ… И пошел дальше.

— Но почему «Куманинская»? — крикнул ему в след Куманин. Тот оглянулся:

— Да у нас тут все куманинское. Деревня была Куманино на этом месте, давно еще, при этом… как его?

— При царе, — подсказал Куманин.

— Во-во! — согласился прохожий и твердо взял курс на гастроном.

Куманин поехал в указанном направлении и быстро добрался до здания «куманинской богадельни».

Когда-то это был одноэтажный дом со встроенной церковью, которую, естественно разрушили и надстроили еще один этаж. Большие окна первого этажа теперь забраны решетками. На крыльце лениво курили двое милиционеров. Чуть в стороне от официальной вывески «Отделение УВД при Поселковом совете» красовалась небольшая, но ясно видимая мемориальная доска. Не вылезая из машины, Куманин прочел: «В этом здании в декабре 1917 года большевик Нефедов А. М. организовал первое отделение ВЧК Серпуховского уезда». Поэтому, решил Куманин, поселок и называется Нефедово, но почему до этого он назывался Куманино? Надо будет выяснить.

На стене бывшей богадельни белой краской, как раз между милицейской вывеской и мемориальной доской было начертано: «Коммунаров 21». В поисках дома No 5 Куманин поехал по этой улице дальше. Если не считать бывшей богадельни, все остальные дома в проезде Коммунаров были деревянными, разной степени сохранности, все почему-то светло-зеленого цвета, как солдатские палатки. Дом N 5 оказался в самом конце улицы, которая упиралась в лес. Его окружал небольшой палисадник из реек, за которыми виднелись цветочная клумба, несколько грядок и кустов смородины. В глубине двора длинноволосый бородач колол дрова и складывал их в поленницу.

Сергей Степанович развернулся на дороге, подъехал прямо к мосткам, ведущим к калитке через придорожную канаву и остановил машину. Через несколько минут он уже входил в открытую калитку, вызывающе поигрывая ключами от машины.

Бородач перестал колоть дрова, едва увидев остановившуюся у калитки машину, и застыл с топором в руке, глядя настороженно и с любопытством на приближающегося Куманина.

— Чего надо? — не очень любезно приветствовал он Сергея.

— Пименов Феофил Пименович — это вы?

— Допустим, — ответил бородач, постукивая обухом топора по ладони левой руки.

— Тут на углу вашей улицы, — сухо произнес Куманин, — находится отделение милиции. Вашу машину красного цвета мы найдем потом, а пока оформим задержание — вами совершена квартирная кража со взломом вчера вечером в Москве. Собирайтесь.

— А ты не боишься, — поинтересовался Феофил, — что я сейчас тебя благославлю топором по башке? Ворвался ко мне во двор, да еще угрожаешь.