Ги Бретон - Наполеон и женщины

Послушаем опять комедиантку:

«Он снимал с меня одежды одну за другой, изображая горничную с такой веселостью, так изящно и корректно, что нельзя было устоять. Этот человек увлекал и чаровал, он становился ребенком, чтобы пленить меня. Это не был Консул, это был влюбленный, но чуждый грубости и насилия; он обнимал так нежно, уговаривал так настойчиво и деликатно, что его страсть передалась мне…»

Полностью раздев комедиантку, Бонапарт, наконец, блистательно завершил сеанс благовоспитанности в любви. После первого успеха, он до самого рассвета неутомимо продолжал любовные уроки хорошего тона. Немного сконфуженная м-ль Жорж продолжает:

"Мы расстались в семь часов утра, но я была смущена зрелищем прелестного беспорядка, оставшегося после этой ночи, и пролепетала:

— Позвольте мне прибрать постель…

— О, но я помогу тебе, моя Жоржина!

И он был так добр, что вместе со мной расправил простыни на ложе недавнего сладкого забвения и нежности…"

Приподняв свои очаровательные ягодички и все покрытое нежным пушком тело навстречу ветру страсти Бонапарта, м-ль Жорж стала не только его любовницей, но и бесценной свидетельницей Истории.

Связь Первого Консула и Жоржины, несмотря на все предосторожности любовников, стала известна публике.

Вскоре появились насмешливые куплеты, достаточно вольного тоиа. Вот один из них:

Некоторое время все распевали насмешливую песенку; потом непочтительные парижане совсем потеряли страх.

Однажды во Французском театре, когда м-ль Жорж играла в трагедии «Цинна», Наполеон окончательно убедился, что его лакеи подслушивают у дверей и распускают языки. Когда юная артистка начала одну из сцен словами:

«Если Цинну я обольщу, как многих других обольщала…», докончить ей не удалось — все зрители встали и повернувшись к ложе Первого Консула, начали бурно аплодировать.

Это отнюдь не доставило удовольствия Жозефине.

Болтливые лакеи могли бы много еще чего порассказать.

Забавы Бонапарта с м-ль Жорж принимали иногда весьма экстравагантный характер. Лакеи и горничные, толпясь у дырочек замочных скважин, видели хозяина Франции, проказничающего как подросток: прячущегося под столом, надевающего платье Жоржины, изображающего оперного певца, строящего гримасы…

Этого неизвестного историкам, но забавного и обаятельного Бонапарта рисует м-ль Жорж в своих «Мемуарах»:

"Я приезжаю вечером в Тюильри. Констан говорит мне: «Консул уже поднялся наверх, он Вас ждет».

Я поднимаюсь наверх. Никого. Прохожу через все комнаты. Никого. Зову. Никого. Звоню Констану:

— Что, Консул снова спустился вниз?

— Нет, мадам, ищите хорошенько.

И он украдкой показывает мне на дверь будуара, где я уже была и никого не обнаружила.

Я вхожу и нахожу Бонапарта, укрывшегося под подушками и заливающегося смехом словно ребенок".

А вот еще один эпизод (снова рассказывает м-ль Жорж):

"У меня был венок из белых роз. Первый Консул, у которого в этот вечер было очаровательно мальчишеское настроение, надел этот венок и, обернувшись ко мне, шаловливо спросил:

— Правда, Жоржина, я красив в этом веночке? Похож на муху в молоке!

Потом он заставил меня распевать с ним дуэт из «Ложной магии»:

Слуги этим вечером получили полное удовольствие.

Конечно, не все свои досуги с Жоржиной Бонапарт проводил в веселом шутовстве. Была и нежность, и страсть, и мужественность высокой пробы. "В этот период, — говорил нам Альбер Сильвен, — его сексуальный аппетит принимал формы булимии [37]. Как человек педантичный, он последовательно организовал свою жизнь и имел в двух шагах от рабочего бюро будуарчнк, удобный для коротких тайных встреч".

"В Сен-Клу он велел обставить как местечко для наслаждений и разрядки нервного напряжения комнатку, примыкающую к библиотеке, в Тюильри подобным же образом была обставлена комната побольше, которую прежде занимал его адъютант Бурьен [38].

В этих надежных убежищах он проводил часы досуга со своими избранницами, отдыхая от бремени власти и резвясь, как влюбленный юноша.

Послушаем снова м-ль Жорж:

Изобразив эти прелестные подробности, стыдливая актриса, опасаясь, что она чересчур откровенна, торопится присовокупить к своим мемуарам большую записку Марселине Деборд-Вильмор, которая должна была прочитать, сократить («выжать воду»), а в случае необходимости переписать рукопись «Мемуаров»':

Несмотря на ревность Жозефины, м-ль Жорж много месяцев была дамой сердца Первого Консула, который находил в ее объятиях отдых от государственных забот.

В начале 1803 года он особенно нуждался в этом: англичане искали предлога нарушить амьенский договор и причиняли Бонапарту множество хлопот.

Доведенный до крайности, он обдумывал высадку войск в Англии и внезапно решил отправиться в Булонь. Перед отъездом он вызвал м-ль Жорж. Послушаем же ее:

"За мной приехали около восьми часов вечера. В Сен-Клу меня провели в комнату рядом со спальней, это была библиотека — я была там первый раз. Появился Первый Консул:

— Извини, что я поздно вызвал тебя, Жоржина. Я хотел видеть тебя перед отъездом.