Илья Драган - Николай Крылов

Весь день 14 августа Крылов провел в войсках. Он побывал на командных пунктах корпусов и дивизий, в штабах полков. Везде интересовался состоянием частей и соединений, их потерями, обеспеченностью боеприпасами. На наблюдательный пункт, который уже успели оборудовать саперы Леймана, он вернулся возбужденным, в приподнятом настроении. Да, сражение предстояло трудное и жестокое. Но исход его уже был предрешен.

К Муданьцзяну, кроме 5-й армии, вышли соединения 1-й Краснознаменной армии генерала Белобородова. Это позволяло создать не только значительный перевес в силах по всему фронту, но и ударить по вражеской группировке с нескольких сторон одновременно. Если Белобородов будет наступать с севера и северо-востока — именно на это направление вышли его стрелковый корпус и две танковые бригады со средствами усиления, — то 5-й армии остается восток. Но наносить удар на таком довольно узком участке фронта силами всей армии вряд ли целесообразно. И Крылов приказывает командиру 65-го стрелкового корпуса генералу Перекрестову атаковать противника, закрепившегося на восточном берегу, захватить по возможности переправы, форсировать водную преграду и, обойдя город с тыла, ударить по защищающей его вражеской группировке.

16 августа в 7 часов утра начались ожесточенные бои на подступах к Муданьцзяну, и уже через два часа стрелковые дивизии 5-й армии прорвали оборону противника и подошли к окраинам города.

Чтобы помешать продвижению советских войск, японское командование приказало взорвать два железнодорожных и шоссейный мосты через реку Муданьцзян, но еще за двое суток до этого Крылов предусмотрел эту возможность и потому приказал генералу Перекрестову захватить переправы. Командир 65-го стрелкового корпуса выполнил эту задачу. По отбитой у противника переправе уже направлялись через реку Муданьцзян пехота и танки. А неподалеку на подручных средствах форсировали водную преграду 22-я и 300-я стрелковые дивизии. К полудню они сосредоточились на западном берегу и неожиданно для противника ударили с юга и юго-востока, К 13 часам части 65-го стрелкового корпуса ворвались в юго-восточную часть Муданьцзяна.

Четыре часа длились уличные бои в самом городе. Противник цеплялся за каждый дом, за каждую улицу или перекресток. Но кольцо 26-го и 65-го корпусов 5-й и 1-й Краснознаменной армии сжималось вокруг него все туже и туже. К 17 часам Муданьцзян был полностью освобожден от врага.

Наступал решающий день, все, от солдата до генерала, чувствовали, что достаточно удержать взятый темп наступления хотя бы на сутки, и сопротивление врага будет сломлено. Он полностью деморализован. Причем не только в полосе наступления 5-й армии, но и на всех направлениях. Квантунская армия терпела одно поражение за другим и, пятясь, сдавала частям 1-го и 2-го Дальневосточных, а также Забайкальского фронтов все новые и новые участки захваченной ею китайской территории.

Стремительность продвижения советских войск наконец вынудила японское командование признать бессмысленность сопротивления. Вечером 17 августа, то есть всего на 9-й день наступления, командующий Квантунской армией генерал Ямада обратился к главкому советских войск на Дальнем Востоке маршалу Василевскому с предложением прекратить боевые действия. 18 августа, после обмена телеграммами, японское командование отдало приказ о капитуляции.

19 августа в штабе 5-й армии была получена директива фронта о прекращении боевых действий.

Через три месяца и десять дней после Дня Победы закончилась Великая Отечественная война и для генерала-полковника Николая Ивановича Крылова. И хотя до подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии оставалось еще почти две недели, долгожданный мир, к которому советский народ шел долгих четыре с лишним года, был уже установлен.

Через много лет после описываемых событий Маршал Советского Союза А. М. Василевский вспоминал: «Как представитель Ставки на различных фронтах, как командующий 3-м Белорусским фронтом в последние месяцы войны с гитлеровской Германией, а затем главнокомандующий советских войск на Дальнем Востоке, я могу засвидетельствовать, что 5-я армия генерала Крылова внесла весомый вклад в дело разгрома врага как на западе, так и на востоке».

Погашены два очага войны, агрессоры получили ужасающий урок, горести и беды пали на народ, а не на истинных поджигателей войны. В огненном смерче, пепле Хиросимы и Нагасаки зарождалась новая эра существования человечества рядом с оружием массового уничтожения, с оружием, как уже тогда начинали понимать, применение которого может привести к гибели всего живого на планете и самой планеты.

Для людей военной профессии спокойствия не наступило.

Николай Иванович Крылов последний раз объезжал соединения и части 5-й армии, его назначили на новую должность — заместителем командующего войсками Приморского военного округа.

Еще в середине октября Крылова неожиданно вызвал Мерецков. Едва поздоровавшись, он перешел к делу:

— Мы решили назначить вас заместителем командующего войсками округа. Как смотрите на это?

— Я солдат и готов служить всюду, куда бы ни послали, — ответил Николай Иванович, не задумываясь, и добавил: — Хотя, конечно, расставаться с армией, с которой прошел такой путь, очень нелегко.

Эти слова командарма вызвали у Мерецкова добрую улыбку, и он сказал:

— Расставаться, Николай Иванович, не придется. Ваши люди остаются в составе нашего округа. Будете, так сказать, шефствовать над ними.

В начале ноября назначение состоялось.

«С тяжелым сердцем уезжал я из маленького маньчжурского городка Дуньхуа, где располагался штаб армии, — вспоминал впоследствии Крылов. — Трудно было расставаться с армией, к которой не то что привык, а с которой сроднился, не мыслил себя вне ее и без нее. Но особую боль вызывала мысль, что могу уже не встретиться с людьми, которые мне были близки и дороги. Я уходил на новую должность, они разъезжались к новым местам службы. И подсознанием мы чувствовали, что для многих из нас — это последние встречи. Сначала не будет времени, чтобы встретиться, потом наши связи ослабнут, и, наконец, станет просто неудобно напоминать о себе после долгой разлуки. Кстати, так со многими и получилось. Пожалуй, крепче всего оказались наши связи с уехавшими еще до моего перехода на новую должность из армии Александром Игнатьевичем Казарцевым, Николаем Яковлевичем Прихидько, Басаном Бадьминовичем Городовиковым, Яном Яновичем Лейманом...»

Попрощавшись с теми, с кем прошел по трудным дорогам войны, Николай Иванович Крылов с женой, дочерью Лидой и младшим сыном Борисом переехал в Ворошилов-Уссурийский, так назывался тогда город Уссурийск.