Борис Васильев - Скобелев, или Есть только миг…

— Разрешите лично обойти позиции на том берегу, Михаил Иванович?

— Видимо, придется. — Драгомиров обернулся к адъютанту:

— Доложите генералу Радецкому, что я счел необходимым переправиться на тот берег. Со мною чины штаба и генерал Скобелев-второй. Прошу на катер, Михаил Дмитриевич.

До катера генералы дойти не успели. Юный подпоручик догнал их у причала:

— Ваше превосходительство, артиллерист из подбитого понтона на берег выбрался. Говорит, будто тот картечный выстрел успел произвести его командир…

Мокрый, еще не отдышавшийся Гусев сидел на песке в окружении солдат. Увидев генералов, с трудом поднялся, но, зарыдав вдруг, упал на колени.

— Ваше высокопревосходительство, велите все, все ему отдать!.. — Он сорвал с груди собственные солдатские медали и, стоя на коленях, протягивал их Драгомирову. — Все ему отдаю, командиру моему Тюрберту Александру Петровичу!

— Как фамилия? — тихо спросил Драгомиров.

— Тюрберт, ваше…

— Про Тюрберта знаю и доложу. Твоя как фамилия?

— Унтер-офицер Гусев.

— Надень свои кресты, Гусев. А Тюрберта мы не забудем.

Скобелев шагнул вперед, поднял Гусева с колен, поцеловал в мокрое от слез лицо.

— Спасибо за преданность, солдат! Ранен?

— Никак нет. Велите туда меня. Туда.

— Пойдешь туда. Переодеть, накормить, дать водки, отправить с артиллеристами.

Уже на катере Драгомиров сказал:

— Вот на таких, как Тюрберт и Гусев, вся армия держится. Сам погибай, а товарища выручи. Непременно в реляции о сем отмечу. С дружбой идем, а не с гневом. С дружбой!..

Генерал Драгомиров со штабом и самозваным ординарцем генералом Скобелевым добрался до берега без особых помех. Иолшин усиленно пробивал дорогу для артиллерии, бросив на это горстку саперов и всех своих офицеров. Дело было нужным, но, судя по рапорту, обстановку Иолшин знал плохо.

— Я распорядился, чтобы командиры отправили посыльных, — поспешно добавил он.

Драгомиров промолчал, понимая, что Иолшин упустил из рук командование не по своей вине, но скрыл неудовольствие. Хотел сказать помягче, но Скобелев ничего скрывать не умел.

— Дорогу строите? — резко спросил он. — Похвально. Только от посыльных чуда не ждите: тот, кто пришлет их, три часа в бою был. Это вам не под обрывом сидеть.

— Извините, генерал, не знаю, в какой должности вы здесь пребываете, но я просил бы вас… — покраснев, раздельно начал Иолшин, но Драгомиров мягко остановил его:

— Потом, господа. Главное — обстановка.

— Разрешите исполнять должность? — громко, с вызовом спросил Скобелев.

— От посыльных и вправду толку мало. — Михаил Иванович вздохнул, с неудовольствием покачав головой. — А вы, кажется, обещали бешмет надеть?

— Прятать русский мундир оснований не имею, — проворчал Скобелев. — Ни под бешметом, ни под обрывом.

И, поклонившись, быстро пошел берегом к левому флангу. К отряду капитана Фока.

В самом устье Текир-Дере убитых было немного. Еще издали генерал опытным взглядом оценил крутизну скатов и подивился, что потери невелики. Участок располагал на редкость удобным для обороны рельефом, но турки скверно использовали это преимущество. «Тут, кажется, повезло», — отметил про себя Скобелев и стал подниматься на обрыв там, где поднимались солдаты. И, пока лез, думал, что повезло удивительно: штурмовать такую крутизну было все едино, что крепостную стену. А когда поднялся и внимательно огляделся, понял, что малое число убитых под обрывом не следствие тактического недомыслия турок, а результат быстроты, решительности и отчаянной отваги русских солдат и офицеров. Генерал стоял сейчас на том месте, которое Фок удерживал в течение трех часов. Сюда отжимали его турки, и отсюда, с края обрыва, он вновь и вновь бросался вперед, шаг за шагом расчищая путь. Каждый аршин здесь стоил крови, и трупы громоздились друг на друге, покрывая эти аршины. Генерал перешагивал через мертвых, повсюду слыша проклятия и стоны умирающих, и земля, пропитанная кровью, тяжко хлюпала под его сапогами. Скобелева трудно было удивить полем боя — он сам ходил в штыковые и водил за собою казачьи лавы, — но то, что он видел сейчас, было за гранью человеческих возможностей. Он шел и считал убитых, и по беглому подсчету получалось, что на каждый русский штык тут приходилось свыше двух десятков турецких. «Как же вы устояли? — с болью думал он. — Ах, ребята, ребята, досталась вам сегодня работка, какой и врагу не пожелаешь…»

К тому времени турки, перестроившись, вновь открыли огонь со всех высот, но к более активным действиям пока не переходили. Пули свистели вокруг генерала, вонзаясь в уже мертвых и добивая еще куда-то ползущих, но Скобелев шел, не убыстряя шага и не пригибаясь. Только смотрел теперь не на поле боя, а на высоты, по плотности огня определяя линию вражеского фронта, расположение командных пунктов и даже стыки между отдельными частями.

Так он вышел к стрелкам капитана Фока. Левый фланг их упирался в глубокую промоину, правый смыкался с расселиной Текир-Дере, и генерал с удовольствием отметил продуманную тактическую безупречность позиции.

— Молодец, — сказал он Фоку. — А за ночь — вдвойне молодец. Я видел твою работу.

— Отбиваться буду огнем, — с непонятным ожесточением объявил капитан. — Ставлю о том в известность, так что насчет экономии патронов — извините.

— Есть кому сдать командование участком? — помолчав, спросил генерал.

Фок отрицательно покачал головой. Обычно Скобелев обращался к офицерам запросто, на «ты», любил такое обращение, но сейчас чувствовал некоторое неудобство.

— Временно поручите унтеру — и в лазарет.

Фок вновь отрицательно покачал головой. Он стоял перед генералом, расставив ноги, чтобы не упасть. Левую руку ему кое-как перевязали солдаты, но от потери крови и нечеловеческой усталости его до сей поры бил озноб.

— В лазарет нужно всех. А всех нельзя, значит, будем ждать смены.

— Всех нельзя, а вам надо.

— А они что, механизмы? — Фок насильственно усмехнулся. — Извините, ваше превосходительство, мы тут устали немного. Хорошо бы щелочи моим механизмам, при оружии состоящим.

— Чего?

— Водки, ваше превосходительство, водки. Либо всем — полную смену, либо — двойную винную порцию.

— Хлебните, — Скобелев достал из кармана фляжку.

Фок облизнул пересохшие губы.

— Благодарю, ваше превосходительство, только на всех нас вашего коньяку не хватит.

— А вы — солдат, капитан, — тихо сказал Скобелев. — Первый резерв вам на смену отправлю.

— Не торопитесь обещать, — Фок снова через силу усмехнулся. — Вы еще у Григоришвили не были, Остапова не видали.

— Вы правы, — сказал генерал. — Надеюсь на встречу в будущем. Не провожайте.