Александр Горев - Неру

Кроме этих приютов, в городе работали детские столовые, организованные бойцами-республиканцами. Неру побывал на открытии одной из таких столовых. Шефство над ней взяла героическая дивизия генерала Листера, сдерживавшая франкистов на подступах к Барселоне. В светлом, просторном помещении, стены которого были украшены забавными детскими рисунками, могли одновременно питаться триста ребят. Несколько девушек в уже знакомой Джавахарлалу синей форме бойцов народной милиции приветливо встречали детей у входа. А на улице, нетерпеливо дожидаясь своей очереди, толпились взволнованные и радостные маленькие испанцы, не обращавшие никакого внимания на три громадные воронки перед самым домом — следы ночной бомбежки.

Утром 16 июня Неру с Кришной Меноном, который прилетел из Лондона, в сопровождении переводчицы и офицера-республиканца, обеспечивавшего беспрепятственный проезд их машины, посетили передовые позиции дивизии генерала Энрике Листера. На фронте было относительное затишье, и Листер мог уделить гостям несколько часов. Каменщик из Галисии, он с первых дней революции вступил в ряды республиканской армии и, начав рядовым, стал одним из самых блестящих военачальников республики, чьи боевые операции нередко ставили в тупик германских и итальянских штабистов, консультировавших Франко.

Познакомившись с прославленным генералом, Неру сразу проникся к нему симпатией. Открытое, круглое, очень подвижное лицо, на котором озорно поблескивали темные мальчишеские глаза, а в уголках рта таилась радушная улыбка. Прямые, энергично зачесанные назад медного цвета волосы, атлетическая, чуть приземистая фигура, от которой исходила какая-то основательность, — все это говорило Джавахарлалу о незаурядности стоявшего перед ним человека. Листер абсолютно ничем не походил на тех кадровых военных, этаких ограниченных служак-ретроградов, с которыми доводилось сталкиваться Неру и которых было много в британских колониальных войсках. Говорил генерал ясно, убедительно, иногда, как показалось Неру, слишком категорично; часто шутил и, видя, что смысл шутки понят собеседниками, заразительно хохотал вместе с ними, и тогда его моложавое лицо становилось совсем юным. Понравилось Неру и то, как заботливо, по-товарищески и вместе с тем без намека на панибратство, требовательно относится Листер к солдатам и офицерам. А глядя на них, было нетрудно догадаться, что они боготворят своего командира. В дивизии Листера царили железный порядок и дисциплина. Стоило ли удивляться тому, что, имея таких людей, как Энрике Листер, республике за считанные месяцы удалось создать народную армию, способную успешно противостоять регулярным войскам до зубов вооруженных франкистов, усиленных отборными подразделениями итало-германских интервентов, уже приобретших опыт боевых действий.

Гостей отвезли в расположение одной из интернациональных бригад, сформированной из англичан и американцев. Джавахарлал знал, что в Испании на стороне республиканцев сражались тысячи иностранных добровольцев. Во многих странах мира были созданы комитеты по оказанию помощи Испанской Республике. Дочь Неру Индира в таком комитете в Лондоне записывала добровольцев, решивших с оружием в руках дать первый бой фашизму на испанской земле. Среди них был и близкий друг Индиры Фероз Ганди (однофамилец Махатмы Ганди). Только происки британских секретных служб, конфисковавших у него паспорт, помешали Ферозу приехать в Испанию.

Посещение интернациональной бригады, беседы с ее бойцами произвели на Неру глубокое впечатление. Его поразили великодушие и мужество этих людей, которые нелегально покинули свою страну, оставили дома, семьи, любимое дело и, презрев удобства мирной жизни, прибыли под вымышленными именами в чужую, казалось бы, для них Испанию, чтобы каждый час подвергаться здесь смертельной опасности, с ясным пониманием того, что в случае их гибели ни родные, ни друзья, вероятней всего, никогда не узнают, где похоронен их отец, муж, брат, сын, товарищ...

Джавахарлала и его спутников в штабе бригады ожидал скромный ужин. Испанский офицер провозгласил тост за свободу индийского народа. Растроганный до глубины души, Неру с трудом нашел ответные слова благодарности и горячо пожелал республиканцам победы.

В Барселону возвратились поздно вечером. Ночью город подвергся сильной бомбардировке, и Джавахарлал, сколько ни старался, не мог заснуть, а под утро ему сообщили, что его может принять министр иностранных дел республики Хулио Альварес дель Вайо.

Беседа длилась долго. Министр рассказывал Неру о положении в Испании, не утаивая трудностей, стоящих перед республиканским правительством. «В военном плане ситуация складывается не в нашу пользу, — сухо произнес X.Альварес дель Вайо и, сняв очки в тяжелой роговой оправе, поднял на Джавахарлала покрасневшие от усталости глаза. — Говорят, вы были на передовой?» Неру утвердительно кивнул. «Правительство довольно своей армией, — продолжал министр, — но у нас мало опытных штабистов. Многие наши неудачи, если оставить в стороне явное превосходство противника в авиации, артиллерии, в боеприпасах, объясняются неопытностью республиканских генералов в проведении боевых операций широкого масштаба. В ряде случаев мы сталкиваемся с саботажем со стороны некоторых профессиональных военных, обещавших служить нам верой и правдой». Министр покачал головой и горько усмехнулся. «Но и это не самое страшное. Впереди зима, а у нас уже сейчас не хватает продовольствия, и мы лишены возможности закупать его из-за политики, которую проводят в отношении Испании Великобритания и Франция. Их «невмешательство» в испанские дела на руку только Франко и агрессорам и является прямым продолжением Мюнхена. Политика «невмешательства», — с сарказмом подытожил X.Альварес дель Вайо, — блестящий образец искусства поднести на блюде жертву агрессии государствам-агрессорам, соблюдая при этом изысканные манеры джентльмена и в то же время создавая впечатление, будто бы единственной целью при этом является сохранение мира».

Неру согласился со словами министра и, в свою очередь, рассказал о последних событиях в Индии. В знак симпатии индийцев к борьбе республиканцев против фашизма он вручил X.Альваресу дель Вайо конгрессистский флаг. В душе он решил при первой возможности заняться организацией доставки продовольствия и медикаментов в Испанию.

Перед самым отъездом Неру из Барселоны произошла еще одна встреча. И у себя на родине, и здесь Джавахарлал много слышал о первой испанской женщине-коммунистке, простой судомойке, ставшей признанным вождем революционного народа, — Долорес Ибаррури. Друзья любовно, враги с ненавистью называли ее «Пасионария» («Пламенная»), Неру передавали пылкие слова Пасионарии, облетевшие всю страну и с гордостью повторяемые республиканцами: «Никто никогда не мог до конца победить народ, который борется за свободу. Можно превратить Испанию в груду развалин, но нельзя превратить испанцев в рабов...»