Виктор Островский - Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

– Эй, Виктор, – обратился ко мне, когда я проходил контроль на входе в бюро, Йегуда Гил, старый «катса» [8], который еще при жизни стал легендой. Я повернулся к нему, и он подмигнул мне, кивнув в сторону коридора, ведущего к фотоотделу. Этот старик был задействован почти во всех операциях, которые требовали особо тщательного планирования. Но, несмотря на это, он был одним из самых скромных сотрудников нашей организации.

Я засмеялся и подошел к нему. Он положил мне руку на плечо. – Пойдем со мной. Я хочу сфотографировать свою страшную рожу для нового американского паспорта. Я должен поговорить с тобой.

Мы вошли в пустую фотостудию. – Фотограф будет через пару минут, – сказал он.

– Что это за американский паспорт? Такое случалось очень редко. Моссад старался, как можно реже использовать американские паспорта.

– Я буду в Штатах работать для отдела «Аль» [9]. Мы должны там провести большую чистку.

– Я никогда не слышал об осложнениях. Что нужно там чистить?

– Дело Полларда.

– Я думал, это задача «ЛАКАМ» [10].

– Они запутали все это дело, а теперь мы должны привести его в порядок. Я должен войти в контакт со знаменитым «мистером Икс» и позаботиться о том, чтобы они его не схватили.

Я немного знал об этой истории. «ЛАКАМ» завербовал некоего Джонатана Полларда, американского еврея, который работал в военно-морской разведке американского флота, и использовал его в качестве шпиона. В 1986 году его арестовало ФБР, после того, как израильское посольство в Вашингтоне отказалось предоставить ему убежище. Этот отказ был прямым результатом вмешательства Моссад, хотя само дело и не касалось Моссад. Ходили слухи, что был некий связник между Джонатаном Поллардом и Моссад, знаменитый «мистер Икс». Полностью эту историю мы так никогда и не узнали, а то, что просачивалось, было погребено под толстыми кипами бумаг.

– Значит «мистер Икс» существует? – спросил я.

–»Только его имя. «Мистер Икс» это не человек. Эйтан [11]взял у нас списки «сайаним» [12]перед тем, как уйти от нас, и использовал этих людей в качестве источников. Они говорили ему, где он может найти определенные вещи, а потом Поллард должен был там их доставать.

– И они соглашались? Как только я сказал это, понял, что задал глупый вопрос.

– Соглашались? «Сайан» обязан слушаться и не задавать вопросов. Если мы не поторопимся, то за Поллардом в тюрьму последуют и другие. Так что, я должен ехать туда и позаботиться, чтобы этого не произошло. Скольких евреев в Америке ты знаешь, которые готовы к тому, что их заклеймят как предателей и во славу Израиля отправят за решетку?

Я кивнул в знак согласия. – А что я могу сделать для тебя?

– Ничего. Я просто хотел поговорить с тобой о тебе самом.

– Обо мне? А чего обо мне говорить?

– Я кое-что услышал о тебе и думаю, что ты должен знать об этом.

– Что же?

– Во-первых, есть такой Майк Харари [13], которого ты сделал полным идиотом. Он все еще жаждет твоей головы. Этот парень распространяет всякие истории о тебе. И еще есть люди, которым не нравятся твои политические взгляды. Йегуда взглянул на меня так, как учитель на мальчишку-сорванца.

– Ты имеешь право на свои чертовы убеждения. Но так как ты стоишь на неправильной стороне, то должен их держать при себе.

Я был сторонником права палестинского народа на собственное государство в Западной Иордании и в секторе Газа. Я был убежден в том, что мы из-за оккупации этих территорий, которая якобы должна была служить благу нашего народа, теряем свое человеческое, гуманное лицо. Я не только так думал, я говорил об этом при каждой возможности, за что меня и обозвали левым. В Израиле вообще, и в Моссад в особенности, граница между левыми и правыми четко определяется вопросом об оккупированных территориях. Правые хотят удержать эти территории и полностью включить их в состав Израиля в качестве его неотъемлемой части, прогнав оттуда большинство живущих там палестинцев. Левые понимают палестинцев как народ, обладающий правами, в том числе и правом на самоопределение. Во всех остальных областях политики и экономики это разделение совсем иное. Крайне левый в вопросе об оккупированных территориях вполне может быть правоэкстремистом во всех других вопросах.

Я знал, что это миф, что такая организация как Моссад смогла бы существовать, не став в какой-то мере фашистской. Но я следовал этому мифу.

– Что же ты мне предлагаешь? Заткнуться и молчать? Разве Израиль не демократическая страна?

– Да, демократическая. Но ты находишься не просто в Израиле, а в Моссад. Перед тем, как мы получим шанс рассчитаться, все станет хуже, а не лучше. Я советую тебе, мой мальчик, смирись, пригнись, подожди, пока пройдет буря.

– А если нет?

– Тогда ты вылетишь быстрее, чем ты думаешь. Если не случится кое-что похуже.

– Что это значит?

– А ты как думаешь, что это может значить? Мы ежедневно заняты смертью и обманом. Подумай об этом. Он печально улыбнулся. Я хотел задать ему еще тысячу вопросов, но тут как раз вошел фотограф.

– Спасибо, что ты пришел попрощаться со мной, – сказал он и повернулся лицом к фотографу. Я понял, что наша короткая беседа закончена.

Меня прикомандировали к «Кантри» [14], датскому подразделению штаба Моссад. По утрам я должен был первым являться для доклада. После ритуала распития кофе и болтовни в коридорах мне давалось задание на день. В качестве первого дела в подразделении мне дали пачку датских визовых анкет, которые мы в фотокопиях получили по дипломатической почте. Они относились к так называемой услуге, которую мы оказывали датчанам. Все податели анкет были арабского происхождения, и мы должны были сравнить их фамилии с фамилиями в нашей картотеке. Несколько месяцев назад нам установили новую систему, которая очень ускорила процедуру обратной проверки. В памяти компьютера хранилось более полутора миллионов фамилий. С помощью упомянутой системы, которую мы украли у одного из наших союзников, можно было за несколько секунд отыскать и сравнить данные о любом человеке.

Через несколько дней Бенни С., заместитель шефа «Кантри» сказал мне, что мне нужно позвонить Хомбре – это был агентурный псевдоним нашего человека в Дании. Хомбре должен был установить новое подслушивающее устройство у Гаммельтофта Хансена, одного из ведущих датских адвокатов. Он был пропалестинским адвокатом и профессором в каком-то университете. Датская полиция или контрразведка установила несколько лет назад по нашей просьбе «жучки» в его бюро. – Посмотри в досье, – сказал Бенни, – и скажи, что нужно сделать. Мы думаем, Хансен подозревает, что его бюро прослушивается, это чувствуется по тому, как он ведет беседы с посетителями. Если мы поставим «жучки» в его квартире, то точно получим лучшие результаты.