Виктор Островский - Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

Я все еще был работником на испытательном сроке, который в Моссад длится 4 года, кроме того, я был под специальным надзором. Почти все мои коллеги не хотели сотрудничать со мной из-за этого особого наблюдения. – Не всегда можно быть совершенным, – говорил мне Арик, один из моих коллег. – Когда-то ты совершаешь ошибку, и тогда все наваливаются на тебя. Почему бы тебе просто не сдаться и не оставить службу? Я знал, что он прав, но у меня не было желания капитулировать. Для меня служба в Моссад была наивысшим, чего может достичь человек. У нас шутили, что Мессия, если его пришествие состоится, точно будет человеком Моссад.

Я работал вполсилы, контролировал в два раза тщательнее любой свой шаг, чтобы удостовериться, что все происходит абсолютно безукоризненно. Я не хотел доставлять удовольствие своим руководителям поймать меня на чем-либо.

Я знал, что они из-за моих политических убеждений были бы рады от меня избавиться. Я был центристом, но по меркам Моссад я был левым, возможно даже слишком левым.

Постоянное напряжение стоило мне дорого. Моя семейная жизнь никак не улучшалась. Под подобным давлением, в первую очередь, всегда страдает семья. По правилам Моссад все агенты должны вступить в брак до их отъезда на службу за границей, но только у немногих семейная жизнь была счастливой, даже в случае вторых браков. Я начал поздно приходить домой, потому что старался проводить свое немногое свободное время в кабачке с друзьями. Это была постоянная болтовня. Если кто-то вставал и уходил первым, ему перемывали косточки и едко над ним насмехались. Потому самым лучшим было сидеть «до упора».

Я знал, что виновен в том, что пренебрегаю своей женой Беллой и детьми. Но я тешил себя тем, что это была, на мой взгляд, только временная ситуация, и что я все исправлю, как только меня по-настоящему включат в систему как полноправного сотрудника.

Работа в Моссад всегда была своего рода извинением за постоянно поздний приход домой. Вместо того чтобы обратиться к жене, которая была моим лучшим другом, я удалялся от нее. И она не хотела видеть никого из бюро: она их всех видела насквозь. Так как я ничего не мог изменить в сложившихся обстоятельствах, то я успокаивал себя мыслью, что Белла просто ошибается. В конце концов, я ведь принадлежал к Моссад, к элите, к немногим избранным. Но дома я больше не был человеком Моссад, и это было в порядке вещей.

Мы проводили маленькую операцию в единственной стране мира, где Моссад не имел права работать – в самом Израиле. Хотя не существует правил, регламентирующих деятельность Моссад, это является неписаным законом, соблюдение которого болезненно строго контролирует «Шабак». [7]В случае неудачи операция должна была показаться простыми учениями.

Эта особая операция должна была пойти на пользу двум фирмам, занимающимися оптической электроникой: «Эль Оп» и «Реховор Инструментс». Эти фирмы работали над созданием специального аппарата, который мог бы посылать и передавать цифровые фотографии (DPI), и соответственного оборудования для т.н. «Мазлатс», беспилотного летательного аппарата с дистанционным управлением. Это был совместный проект Израильской авиастроительной компании IAI (Israeli Aeronautical Industries), филиала Корпорации военной промышленности Израиля Israeli Military Industries (IMI), и американской фирмы AAI из Балтимора, штат Мэриленд, которая находилась в собственности United Industrial Corporation. Создание DPI оказалось очень дорогим и технически проблематичным. IAI, которая обладала огромным финансовым и военно-техническим потенциалом, входила в список фирм, которых поддерживал Моссад. Моссад задумал специальный план, чтобы вытянуть из болота эту застрявшую телегу.

IMI было сказано, что она должна заключить соглашение о разработке с американской корпорацией Recon Optical Industries. «Рикон», ведущая американская фирма в сфере создания той технологии, которая была нужна нашим фирмам, также участвовала в тайном американском проекте, который должен был значительно улучшить возможности тактической и стратегической разведки американских вооруженных сил.

На основе совершенно другого и не связанного с вышеупомянутым проекта, который, к тому же, финансировался американцами в рамках их военной помощи Израилю, военно-воздушные силы Израиля заключили соглашение с «Рикон». План Моссад состоял в том, чтобы израильские офицеры ВВС сотрудничали с американцами. Их задачей был бы технический надзор и контроль качества. Но на самом деле они должны были красть технологию, чтобы Израиль смог сэкономить расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы и составить конкуренцию на рынке обворованным им же американским компаниям.

Еще до начала нашей операции несколько групп агентов Моссад пробрались на военно-воздушную базу Рамат-Ган близ Тель-Авива и тайно перетащили в картотеку резерва ВВС папки с личными делами сотрудников фирмы «Эль Оп». Это позволило бы инженерам «Эль Оп», замаскированным под израильских офицеров ВВС, посещать США и стажироваться там, на фирме «Рикон».

Нашей целью сейчас было проделать то же для фирмы «Тадиран».

Арик и Амир вынырнули к моменту смены караула на главном въезде на базу уже в форме охранников и с соответствующими документами. Настоящий караул был задержан нашей другой группой, которая действовала под видом военной полиции.

Фельдфебель – начальник караула – получил по телефону из управления кадров указание, что ему придаются два новых охранника – Арик и Амир. На самом деле это звонил я из телефонной будки, но фельдфебель принял это за чистую монету. Все, что ему было нужно, это два человека на воротах.

Мы приближались к главному зданию, когда Йоси сказал мне: – Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.

– Сейчас? Йоси и я были в военной форме с нашивками старшего ефрейтора.

Я припоминаю, что он кивнул и улыбнулся. Для него это не было проблемой.

– Понимаешь, Йоси, – прошептал я, когда мы поднимались на небольшой холмик перед зданием управления, – мы сейчас в самом разгаре «упражнения» и нам действительно нужно кое-что сделать. Не можем ли мы это сделать в другой раз? Мы ведь можем каждый день проходить на базу. Нам только нужно показать наши пропуска.

– Да, – и он скорчил на своем детском личике хитрую гримасу. – Я знаю это, но мы именно сейчас здесь. Я все устроил так, чтобы у нас хватило на это времени. Он замолчал, когда к нам приблизились два офицера. Мы небрежно поприветствовали их, но они даже не удосужились ответить на наше приветствие. Когда они удалились, Йоси продолжил: – Если все пойдет по плану, у нас будет 10 минут времени, пока нам не нужно будет возвращаться.