Андрей Романов - История Аквариума. Книга флейтиста

Вообще надо сказать отдельно, что я всегда любил «C,S,N&Y». Ещё в семидесятых мы часто с умным видом спорили: «Кто круче „битлы“ или „ролинги“?». А то что касается меня, так вопрос частенько стоял и так: «Кто круче The Beatles или C,S,N & Y?». Это никогда не было проблемой, но споры возникали, смешные до неприличия… И вот мы сидим в гостинице и поем их песни. Поём вместе с ними!

Я практически все эти песни знал наизусть и поэтому был «принят» к ним в «группу» сразу. Остальные добавились по ходу. С ними в том концерте играли мы все… Странный это был концерт. Каких артистов только не собрали в ту толкучку на сцене «российские» режиссёры. Был даже Леонтьев, точнее его аппарат, а значит и он сам.

Как сейчас помню Yamaha Grand Piano, этот чудо инструмент, который среди прочего стоял на сцене. Я на нем играл «Ohio» в том концерте. Была в нашей истории такая «таможенная» сцена. Как-то в Питер с гастролями заехал Billy Joel. Да как заехал! Концерты в СКК. Посетил «Музыкальный ринг» со своим звуком и бесплатно. Постоянное общение со всеми желающими музыкантами и полная доступность

Закончилась всё очень интересно для «Аквариума» – Billy взял и подарил нам свой инструмент. Это и была Yamaha Grand Piano!

Но тут от неожиданности такого оборота и толком не понимая, что творит, таможня завернула её обратно. Она сделала так, чтобы этого подарка не произошло. «Сколько стоит этот инструмент?» – спросил таможенный дяденька у Billy Joel.

«Я платил за него 8000 долларов, но сейчас он для меня не стоит ничего – это подарок!» – был ответ артиста.

«Вот и славненько! Заплатите теперь нам эти 8000 долларов таможенного сбора и дарите его кому угодно,» – дала таможня добро… …Понятно, что инструмент отправился обратно на родину, в кладовку к Billy. Говорят он там и по сей день стоит.

Московский концерт сo Stills и Nash не прошел без спецприключений. Прямо перед нашим выходом на сцену мимо титовского баса прошел режиссёр этой программы.

Не то что бы прошел, как мышка, а как-то так прошел, что Сашин инструмент упал на пол… Стоял он на подставке, готовый к выходу на сцену, натроенный и включенный… А тут «мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и …» Саша этого не знал. Хитрый телережиссёр никому об этом тоже не сказал! Авось пронесет!

Этой бестолочи и в голову не пришло, что после таких потрясений всегда строй инструмента меняется. Куда там! И вот выходим мы в этот прямой эфир и начинаем в нем петь «Под небом голубым». Со второго куплета вступает Тит…

Помню его удивленное лицо, после первой же ноты. Я не говорю про лица остальных.

Это счастье, что его бас был безладовый, и те нюансы, на которые поехал строй, можно было прямо по ходу исполнения корректировать. Но если бы это был не Тит, и бас к тому же был бы ладовый – ох, не сдоброватьм нам в этой песне. Но обошлось.

Спустя полчаса мы смотрели своё выступление по телевизору Вот это был восторг! И Тит, и бас, и нота – все было как по-настоящему!

Не испугалась редактура, не подмазала, хоть время у них для этого было. Ведь «прямой эфир»-то исполнялся «по-советски», с задержкой или она вообще без слуха?

И вот после окончания концерта идем мы по улице из зала в свои номера и попадаются нам навстречу милые такие англичане, которые как бы невзначай начинают говорить, что только что видели и слышали нас, что они сами психиатры, и что есть у них идея – позвать нас в будущем году на такой же концерт…

«Да, да, да,» – отвечаем мы невпопад, а сами спешим посмотреть себя в «прямом эфире» по телевизору… «Значит вы согласны?» «Да, да, да,» – отвечаем мы, лишь бы скорее отговориться. «Значит согласны выступать в Монреале?» «?» «Согласны?» «?» «Мы поняли! До встречи! В Монреале!»

Никто тогда, в начале лета 1987 года серьезно такое приглашение на улице воспринять не мог. Да и какие к этому были основания? Однако спустя несколько месяцев на наше имя пришло официальное приглашение. «?»

Оно было тихим громом. Теперь надо было делать в свою очередь все зависящее от нас.

Боря к тому времени уже бегал по ОВИР'ам, заполняя анкеты по приглашению «Белки». Теперь это предстояло и нам всем. Это был все-таки 1987 год. Тогда ездили за границу только с разрешения Райкома партии.

И какой же райком возьмет на себя ответственность за восемь человек, к которым он ещё совсем недавно «списком» имел не то что претензии, а и готов был всех, строем…!

Но была в этом приглашении маленькая хитрость. Оказывается те дяденьки, что нас украдкой позвали в Монреаль, были не так просты. В своём приглашении они обговорили одну маленькую деталь – если приглашенный ими «Аквариум» по каким-либо причинам не сможет приехать на означенный концерт, ну скажем, будет занят более серьезным делом, чем игра в Монреале, или кто-либо из членов этого коллектива неожиданно «заболеет» перед самыми гастролями, и группа приедет не в полном составе, то они, как капиталисты, не будут платить концертный гонорар.

А вот гонорар за концерт такого уровня обычно шёл на покрытие расходов по пребыванию всей делегации страны. В этом-то и была вся загвоздка!

Тем самым эти дяденьки ставили Кремль в известность, что положенные нам за концерт 60000 долларов (прописью: шестьдесят тысяч долларов), Кремль может потратить на оплату пребывания 100 советских психиатров, приглашенных на этот форум. Но никому другому они платить не собираются! Только «Аквариуму»! Вот вам и идеология!

Помните Олимпиаду, Атланту и лошадок? История опять повторилась – лошадками стали мы…

Ах, как долго мы искали – каждый свой партком, который бы взялся за осуществление процедуры.

Про себя могу сказать, что произошло чудо. Не знаю почему, но для меня все подписал рок-клубовский секретарь парткома. Точнее не рок-клубовский, а Дома Народного Творчества, где рок-клуб жил, но какое это имеет значение.

Я ведь там не работал в этом Доме. Это трудно понять, ведь с его точки зрения от нас должны были исходить одни неприятности. Но факт – есть факт! Он все подписал…

И вот через год после первого концерта для психиатров в Москве мы улетели на следующий канадский форум. Начиналась забавная заграничная концертная полоса…

Летать самолетами аэрофлота – занятие привычное любому рокеру. «Великие» ТУ – 154 были самым расхожим средством передвижения в нашей работе. Летали они тогда по всей стране, продолжают летать и по сей день. Непотопляемы, как «Жигули»!

Но есть у этого аэроплана и своя, специфическая особенность – расстояние между кресел. Вроде оно есть, но его столько, что ноги могут там чувствовать себя нормально не больше часа. Потом начинается окостенение и вы вынуждены ёрзать как медведь по клетке. Крутитесь в этом кресле из стороны в сторону… А лететь через океан и всякие иные красоты ни много, ни мало – 9 часов.