Иван Болдин - Страницы жизни

На шоссе показалась "эмка". В ней инженер одной из строек укрепленного района под Белостоком. Говорит, что там все разгромлено. Предлагаю инженеру привести в порядок мою полуторку, а сам беру его машину и продолжаю путь в 10-ю армию. Нужно попасть туда как можно быстрее.

Восемнадцать часов. Яркое солнце освещает дорогу. Километр за километром продвигаемся вперед. Нет-нет и снова вдоль шоссе проносятся гитлеровские самолеты, сопровождая нас, точно почетный эскорт.

Скоро и Белосток. Навстречу тянутся войска, идет гражданское население.

Штаб армии был в городе. Но где он сейчас? Война все перепутала. Встречные офицеры ничего толком не знают. Впечатление такое, что командование армии потеряло связь с частями. Да это и понятно, если учесть, что удар немцев был внезапным и сильным. Наконец все-таки разыскал штаб армии. Но застал там только начальника тыла. Говорит, что командующий и основной состав штаба выехали на КП. Узнаю его месторасположение и направляюсь туда.

Впереди железнодорожный переезд. На пути до отказа забитый людьми товарный состав. Паровоз под парами и готов тронуться в глубь страны. Но налетают фашистские самолеты. Слышатся взрывы, а затем душераздирающие крики женщин и детей. Сотни убитых и раненых. В этой сутолоке видны фигурки двух медицинских сестер в белых халатах.

Ко мне подбегает военный комендант станции. Голова забинтована. Гимнастерка в крови. Приказываю уцелевшие вагоны немедленно отвести на запасный путь, убрать трупы, эвакуировать раненых.

Комендант смотрит умоляющими глазами:

- Товарищ генерал, у меня нет никаких средств. Нет даже людей, чтобы выполнить ваши приказания.

У переезда я вижу команду человек в сто. Спрашиваю у старшего лейтенанта, куда ведет людей. Он разводит руками и отвечает совсем не так, как требует устав.

- Слушайте меня,- говорю я несколько повышенным тоном. - Отныне подчиняетесь коменданту. Все его приказания выполнять четко и быстро. А сейчас обеспечьте эвакуацию раненых.

Офицер берет под козырек:

- Товарищ генерал, приказание будет выполнено!

- Вот и хорошо. Главное - не теряйтесь, больше веры в свои силы, а нервы поберегите. Война только началась.

Трогаемся дальше. Пересекаем железнодорожное полотно. Примерно в двенадцати километрах юго-западнее Белостока замечаем небольшой лес, на опушке которого и расположился командный пункт 10-й армии. Расстояние небольшое, а добирался я до него несколько часов. За это время повидал много людского горя, потерял близких товарищей.

Было девятнадцать часов, когда мы подъехали к командному пункту. Вид у него более чем скромный. Две палатки. В каждой по деревянному столу и несколько табуреток. На одном из столов телефонный аппарат. Поодаль от палаток - машина с радиостанцией.

Меня встретил командующий армией генерал-майор К. Д. Голубев с группой штабных офицеров. Спрашиваю у генерала, почему из 10-й армии в штаб фронта не поступило почти никаких сведений. Он отвечает, что проводная связь нарушена, а армейские рации работают очень плохо, вражеские их забивают.

- Доложите о положении войск,- говорю ему. Командующий развернул карту:

- На рассвете три вражеских армейских корпуса при поддержке значительного количества танков и бомбардировочной авиации атаковали мой левофланговый пятый стрелковый корпус. Дивизии корпуса в первые же часы боя понесли большие потери. Особенно пострадала сто тринадцатая.

И по лицу, и по голосу генерала чувствуется, что он сильно переживает. Попросив разрешения, он вынул из кармана коробку с папиросами, закурил, а затем, водя карандашом по карте, продолжал:

- Чтобы предотвратить охват армии с юга, я развернул на реке Курец тринадцатый механизированный корпус, но, сами знаете, Иван Васильевич, танков в дивизиях корпуса мало. Да и что можно требовать от Т-26? По воробьям из них стрелять... В центре, против первого стрелкового корпуса, в направлении на Белосток наступает сорок второй армейский корпус. Чтобы укрепить здесь оборону, я поставил шестой механизированный корпус на рубеж по восточному берегу реки Царев, в полосе Крушево, Суражи.

Это сообщение вывело меня из себя:

- Что вы делаете, генерал? Ведь вам известно, что механизированный корпус предназначен для контратак по наступающему противнику, а не для того, чтобы затыкать прорехи в обороне.

Командующий склоняется над картой, тяжко вздыхает, потом говорит:

- Это справедливо. Но с чем воевать? Почти вся наша авиация и зенитная артиллерия разбиты. Боеприпасов мало. На исходе горючее для танков.

- Насколько мне известно, товарищ Голубев, в вашей армии было достаточно горючего. Куда же оно делось?

- Тут, видимо, вражеская агентура поработала. Уже в первые часы нападения авиация противника произвела налеты на наши склады с горючим. Они и до сих пор горят. На железнодорожных магистралях цистерны с горючим тоже уничтожены. Ясно, что это не случайно, вражеская авиация действовала по хорошо известным ей объектам.

Нашу беседу прервал прибывший на КП командир 6-го кавалерийского корпуса генерал-майор И. С. Никитин. Вид у него озабоченный.

- Как дела? - спрашиваю кавалериста.

- Плохи, товарищ генерал. Шестая дивизия разгромлена.

- Как же это произошло?

- В момент вторжения противника она находилась южнее Ломжи, приняла на себя удар. Вначале все шло хорошо. Конники превосходно дрались. Они буквально усеяли землю вражескими трупами и ни на один шаг не отступили. Тогда враг бросил на дивизию авиацию.- Никитин безнадежно махнул рукой.- А как кавалерии защищаться от самолетов? Клинком их не перешибешь! Прикрытия с воздуха тоже нет. Так и растрепали фашисты дивизию.

Никитин посмотрел на меня и заключил:

- Жаль людей. Замечательные хлопцы были. Орлы, один в одного.

- Остатки дивизии где?

- Приказал сосредоточить в лесу северо-восточнее Белостока. - На карте Никитин показал этот район.

Когда командир корпуса умолк, Голубев перевел взгляд с карты на меня:

- Тяжело, Иван Васильевич. Бойцы держатся хорошо, героически. Но что сделаешь против самолета или танка? Там, где есть возможность за что-либо зацепиться, где имеются крепкие узлы обороны, противник получает сильный отпор и добиться ничего не может. К сожалению, таких узлов у нас мало, а гитлеровцы на рожон не лезут, обходят их, наступают клиньями, выигрывая время и пространство.

Пограничники тоже сражались хорошо. Но их мало. И нам поддержать их нечем. Вот и шагают гитлеровцы нахально, во весь рост. Идут, точно они уже победители. И это в первый день войны! А что же будет дальше?

- Думаю, что долго так идти не будут, - отвечаю я и смотрю на Голубева.

Он высок, атлетического сложения, богатырской силы. Много повидал и пережил на своем веку - участвовал в двух войнах, приобрел большой жизненный и военный опыт. В округе был на хорошем счету, пользовался репутацией разумного и, безусловно, способного военачальника.