Иван Болдин - Страницы жизни

Командира роты на наблюдательном пункте не оказалось. Был политрук. Он принял задержанных за лазутчиков и коротко приказал:

- К стенке их. Это гитлеровские сволочи.

Осипов убеждал политрука, что тот поступает неправильно. Даже если они вражеские агенты, нужно доставить их в полк.

- Дорогой убежать хотите? - сощурил глаза политрук.

Подумать только - пройти через такие испытания, чтобы оказаться у своих, и тут погибнуть таким нелепым образом.

Откровенно говоря, разведчики не могли винить политрука, заподозрившего их в шпионаже. Может, и они сами поступили бы так же, находясь в его положении. Но разве от этого легче?

Когда уже не оставалось никакой надежды и Осипов подумывал, не попытаться ли убежать от конвоиров, появился наконец командир роты. Это был немолодой уже старший лейтенант, на вид суровый и строгий. Он распорядился, чтобы Осипова и Тагирова отвели в штаб дивизии.

Командир дивизии находился в домике, крытом соломой. Когда разведчиков ввели туда, Осипов распорол подкладку рукава, извлек мою записку и вручил ее командиру. Прочитав ее и выслушав разведчиков, тот сразу же позвонил командующему 19-й армией генерал-лейтенанту Коневу.

В ту пору командный пункт генерала Конева находился на Смоленщине, в районе совхоза "Власиха". Туда и доставили наших разведчиков. Командующий армией встретил их в своей палатке:

- Так вы от Болдина? - потом внимательно посмотрел на Осипова. - А вас я где-то видел.

- Так точно,- доложил разведчик. - В тридцать шестом году, когда вы командовали тридцать седьмой стрелковой дивизией, я служил в ней. Дивизии находилась в Калиновичах. а ваш штаб в Речице.

- Верно, верно. Если память не изменяет, вы были тогда в полку Сироченко?

Когда Осипов и Тагиров обо всем доложили, И. С. Конев заключил:

- Я уже сообщил командующему Западным фронтом маршалу Тимошенко о вас и вашей лесной дивизии. Он приказал мне обеспечить ее выход из окружения. Прошу хорошо запомнить, что я вам скажу. Завтра, одиннадцатого августа, в семь ноль-ноль мы начнем авиационную и артиллерийскую подготовку, а в восемь ноль-ноль наступление. К девяти часам генерал Болдин должен запять исходные позиции в полосе четыре-пять километров и быть готовым к прорыву. Когда все внимание противника будет обращено на нас, пусть ваша дивизия начинает наступление с тыла. Да покрепче кричите "ура", чтобы при встрече мы случайно не стали стрелять друг в друга. Для большей гарантии мы установим опознавательные знаки: шест с перекладиной, в виде буквы "Т". К ней будут прикреплены три белых полотнища.

Командующий спросил Осипова и Тагирова, все ли им ясно. Те ответили утвердительно.

-А как предполагаете вернуться к своим? Может, на самолете, а над Берлинским лесом спуститесь на парашютах?

Узнав, что разведчикам еще не приходилось прыгать с парашютами, командующий от этой мысли отказался и согласился, что лучше всего им уйти так же, как и пришли. Только он приказал выделить для сопровождения их тридцать бойцов.

В ночь на 11 августа наши разведчики в сопровождении взвода стрелков покинули KП армии. Выбравшись на передовую, бойцы рассредоточились змейкой и по команде перешли линию своих окопов. Благополучно преодолели нейтральную полосу. И вот уже вражеские позиции. Имея опыт, наши боевые друзья незаметно проскользнули между ними и даже сумели по пути повредить связь противника.

Когда появились первые признаки рассвета, отважные разведчики вместе со стрелковым взводом вышли к опушке леса, где располагалась наша дивизия. Весь поход они проделали с такой ловкостью, что не вызвали со стороны врага ни единого выстрела.

В последнее время среди захваченных нами трофеев оказалось немало средств связи. Благодаря этому мы проложили телефонные линии к своим отрядам. Один из полевых телефонов установили на опушке, куда вышли наши разведчики. Неожиданно затрещал мой аппарат. Я снял трубку и услышал взволнованный голос Осипова:

- Товарищ генерал Болдин?

- Слушаю, дорогой Осипов! - радостно кричу в ответ.

- Докладываю. Ваше задание выполнено. Прибыли с посланцами генерала Конева. Подробности при встрече.

Мы находились в нескольких километрах от опушки. Пока Осипов и Тагиров со стрелковым взводом шли к нам, я собрал командиров и политработников, сообщил им радостную весть.

А тем временем подошли наши посланцы. Они рассказали о своем походе, о встрече с генералом Коневым. Осипов вынул из кармана пиджака несколько пачек "Казбека", протянул их мне:

- Подарок генерала Конева.

Стоит ли говорить, как дорого было нам такое дружеское внимание. Я раскрыл коробки, и к ним потянулись руки курильщиков.

Осипов снял пиджак, и я шутя сказал:

- Когда выберемся из окружения, отошлем пиджак в Музей Советской Армии.

Осипов посмотрел на меня, улыбнулся:

- А я так думаю, товарищ генерал, он мне еще здесь пригодится...

Я посмотрел на часы. Времени до начала прорыва оставалось мало. Приказал накормить людей. Штабные офицеры и командиры отрядов собрались для окончательной отработки плана выхода из окружения.

Последние три дня наши отряды настойчиво готовились к прорыву. Враг, безусловно, знал о существовании дивизии, но не имел точных данных о ее численности, составе и вооружении.

Лес, в котором мы находились, был не особенно велик, но достаточно густ, так что даже днем в нем трудно ориентироваться. Это, по-видимому, и останавливало гитлеровцев от атак на нас. В бессильной злобе они сожгли все деревни вокруг, завалили колодцы, стремясь взять нас измором. И конечно же, фашисты не допускали мысли, что мы осмелимся сами атаковать их с тыла.

11 августа, точно в назначенное время части генерала Конева, находившиеся по ту сторону фронта, обрушились на врага. Восемнадцать бомбардировщиков совершили налет на позиции противника. Артиллерия открыла интенсивный огонь.

Прорыв я решил осуществить в двух пунктах на расстоянии двух километров один от другого. В правой колонне, с которой находился я сам, впереди двигался третий отряд, за ним второй, потом обоз. Колонну замыкал пятый отряд. Он прикрывал обоз и одновременно являлся моим резервом. Левая колонна состояла из первого и четвертого отрядов.

Отряды скрытно, без выстрелов приближались к врагу. В полосе нашего наступления располагалось пять немецких батарей, в том числе две зенитные. Поэтому первый удар мы произвели по неприятельской артиллерии. От неожиданное; а фашисты растерялись и даже не успели открыть огонь. Лишь одна батарея сделала несколько выстрелов, но тотчас прислуга ее была уничтожена.

Немецкую пехоту мы также застигли врасплох. Тысячеголосое "ура" прокатывалось, точно морская волна, по всему фронту.