Юрий Шутов - Анатолий Собчак: тайны хождения во власть

Супруга «патрона», успокоившись стыковкой мужа с композитором, наконец уняла ревностную злость и беззащитно разулыбалась в кружке случайных кандидатов отборочного тура на пока еще вакантные должности своих фаворитов и приживалок. Путь к блистательным вершинам тщеславия очень обеспеченного нахапанным добром она начинала в собственноручно отреставрированном капроне с аккуратно стянутыми бесцветной ниточкой дырками и кокетливо примятой нелепой шляпке неопределенного фасона, надевая которую жена Собчака, вероятно, рассчитывала не только выделиться и превзойти толпу, но еще намекнуть беспородному окружению на свое немыслимое расположение ко всем сразу.

Вокруг склеенных пустомельством многофигурных композиций расхаживал, полизывая краешек своей тарелки, грядущий достойный представитель так называемой партии «Выбор России» (ВыбРос). Этот будущий член Государственной Думы (ГД — так именовались в свое время грубые ботинки, выдаваемые ремесленникам. — Ю.Ш.), презрев забывчивость устроителей, его не пригласивших, приперся сам в темном костюме стиля клерка тридцатых годов поверх застиранной исподней рубахи рабочего вида. Слегка опрометчивый наряд венчали вконец растоптанные светлые в прошлом кроссовки, одетые почему-то не на босу ногу, а с пестрыми носочками и маленькая засунутая под мышку деловая папка, напоминавшая по цвету и покрою кобуру табельного милицейском оружия. Завтрашний госдумовец, еще не достигший обыкновения спокойно, не обращая ни на кого внимания, наедаться, будучи незваным, на повсеместно закатываемых «демократами» банкетах, молчаливо хмурился и смачно икал, занимаясь исключительно навязчивым самонаблюдением, сильно мешающим любому человеку сосредоточиться на удовольствии. Видимо, этого типа пока не очень возбуждали осознание изысканности предложенных деликатесов и новизна бесплатных ощущений субъектов, внезапно попавших в тенеты азарта обильных гурманистических утех. Его же коллеги, наделенные кроличьей неугомонностью, вскоре эти халявные застолья возведут в ранг жизненного кредо и назовут их «презентациями». Они научатся там очень быстро поглощать без эмоциональных всплесков пищу, ибо усвоят, что людям с уравновешенной психикой и стойким торможением свойственно замедленное возбуждение, в итоге, вместо удовлетворения, приводящее к нарастанию чувства тревоги.

Между тем «демократические» гости стол окончательно опустошили, поэтому торжество подошло к логическому завершению. Представители носителей бредовых идей, легко умещавшихся в головах только тех, кого можно было одурманить отсутствующим величием, стали неохотно разъезжаться.

Время тонет в тумане прошлого.

Сегодня, спустя несколько лет после описанных событий, песнопения во славу Собчака даже среди болезненно восторженных его поклонников совсем захирели. Удивляться не следует. Ибо, кроме неисчислимых бедствий, горя, тревожной нищеты или судорожного страха успевших прихватить чужое добро и внезапно разбогатевших, никто ничего больше испытать не сумел. Сам же Собчак продолжает пребывать во власти мэрской неутолимой стяжательской страсти. Она, эта страсть, как глубокий запой, из которого самостоятельного цивильного выхода быть не может без вмешательства извне или, скажем, до предъявления официального обвинения в коррупции. Правда, обвинять-то «мэра», в общем, некому. От правоохранительных контор остались только одни вывески. Сами же государевы службы уже давно превратились в известный нехитрый инструмент в руках Собчака сотоварищи, которым они сокрушают головы сопротивляющихся и несогласных.

Дух золотого тельца, выпущенный «демократами», как джин из бутылки, за короткий срок обезумел и разложил сознание многих, растворив и уничтожив все культурные, а также иные жизненные приоритеты и ценности.

Собчак, дабы не залубенеть и не одичать окончательно в суетных рысканьях по своекорыстным делянкам, повадился для разминки изредка надиктовывать очередную порцию своих мемуаров какому-нибудь ластящемуся борзописцу типа завалявшегося непризнанного пиита-псевдогения А. Чернова, разукрашенного смоляной, кучерявой бороденкой понизу черепа с захолустным мозгом, однако позволявшего себе, среди прочих выходок, представляться всем знаменитым потомком неизвестного гвардейского поручика, которому не совсем повезло на первой же дуэли.

Прекрасно оформленными корешками и кокетливо исполненными переплетами качественно изданных собчачьих воспоминаний можно украсить, вне сомнений, любой, даже не самый изысканный интерьер. Эти мемуары «петербургского» пожилого плейбоя содержанием напоминают поведение панельного пса со случайно начищенной до блеска кое-где облезлой шкурой и безвременной моноидеологией желудочных устремлений. Автор с легкостью слона, прокладывающего себе дорогу в джунглях, своими «делами» смело порушил жалкие постройки надежд избирателей, которых в их поиске счастья умудрился мимоходом погрузить в атмосферу сумеречного сознания, а потому для откапывания, например, фарфоровых чашек навязал употребить бульдозер.

Сочинения этого демиурга перевернутого мира, предлагающего любую нелепость всем считать за нормальную повседневность, пестрят новейшими эвфемизмами. Вместо слов «разгром», «уничтожение», «ликвидация» читаем, как в директивах гестапо времен войны: «меры по оздоровлению экономики,» «очистка территории от преступных элементов», «реформирование промышленности» и т. п.

По узорам такого словесного блуда все равно можно легко определить, что желает скрыть «мемуарист». И пусть он называет русских — «россиянами», мошенников и воров — «новыми русскими», а ограбленных, обобранных и обманутых — «старыми русскими» или «бывшими в употреблении» (б /у) — суть остается неизменной. Поэтому становится чуть смешно от сетований Собчака на непонимание людьми своего счастья в собчачьей интерпретации и сожалений по поводу того, что народ перестал носить «демократов» на руках. Ведь и Мефистофель, когда сбивал с панталыку несчастную Маргариту, говорил ей в маскировочных целях то же самое, что и священник, лишь другими словами. Правда, теперь уже никто не верит баечке о возможностях любой лифтерши методом нескольких несложных спекуляций разбогатеть и купить дом в Майами. Время успокоило наиболее активных поклонников Собчака из числа «выпускников» психушек, вернув их под заботливую опеку неполитизированных врачей. Можно смело предположить, что наконец сойдет мутная волна «реформации», обнажив до конца пред людьми сотворенные демократами разрушения. И тогда всякий прозревший станет недоумевать, каким образом он доверил случайным проходимцам огромное достояние своей страны, если каждый из них способен был лишь решить спор между своей женой и тещей по поводу одноразового мытья посуды.