Юрий Шутов - Анатолий Собчак: тайны хождения во власть

Примостившись на самом верхнем полке парилки вместе с замоченными в бадейке вениками, ожидавшими, пока распарится тело «патрона», я молча внимал его восторженно-победоносному монологу о том, как «реформаты», нанятые развалить нашу страну, фактически с успехом уничтожают сам воздух, которым все, не замечая того, дышат, при этом уверяя, что без воздуха будет всем еще лучше. Но самое удивительное: большинство народа им удалось в этом абсурде убедить. Да! Воистину неисповедимы дела твои, Господи! Ведь у нас и восторг легко довести до абсурда. Думаю, только в России могут в согласии жить и сосуществовать авторы программы удушения вместе с теми, кого они собираются душить. Это, действительно, умом не понять и с аршином бесполезно примеряться. Ведь к чему может привести излагаемая Собчаком ломка хозяйственного механизма, было ясно, не выходя из парилки: сперва вытечет из страны сырьевая и ресурсная кровь, а затем остановится ее индустриальное сердце, и уж потом произойдет разложение единого цельного организма. Чтобы такое понять, родственником А. Гайдара — автора книги о «тимуровцах», быть вовсе не обязательно. Свое мнение я изложил Собчаку, для доходчивости акцентируя эту точку зрения ударами двух веников по его лоснящейся от пота спине и ниже. Не слушая меня и под напором пара покрякивая, как охотничий утиный манок, «патрон» продолжал строить модель брутального «реформирования» жизни с тотальной невозможностью выжить в ней всех неспособных пристроиться. Его речь попахивала смрадом идей переустройства России, достойных разве что писателя Шикльгрубера, больше известного в истории под фамилией Гитлер, который на фоне сегодняшних «побед демократов» выглядит просто мелким пакостником.

Освободившись из цепких лап массажиста, «патрон» с видом блаженного принялся за горячий грог с разнообразными бутербродами, показывая манерой их съедания, что это был основной продукт питания все долгие академические годы, но не такой изысканный, судя по зачарованному оглядыванию каждого очередного бутерброда с икрой перед отправлением его в рот. Отвалившись наконец от самовара, Собчак перевел общеинформационный разговор в неожиданное для меня русло. Ко времени, о каком идет речь, у него уже накопилась целая картотека строго индивидуализированных врагов, борьба с которыми смахивала на принцип беличьего колеса. Только что он с помощью давнего своего знакомого, адвоката Ю. Шмидта, выиграл долговременный судебный процесс у адмирала Томко, нанесшего своими предвыборными речами, как считал Собчак, «непоправимый урон его чести и достоинству». От близких к Томко людей доходили слухи о высказанной адмиралом уверенности, что к разрушению «чести и достоинств» Собчака он никакого отношения не имеет и поэтому заниматься изучением этого явления в суде не желает. Суд, потеряв со временем надежду выяснить у адмирала, что тому известно о потере Собчаком «чести и достоинства», приговорил Томко к публичным извинениям, о чем с гордостью за торжество правосудия несколько раз сообщала демгазета «Смена», посетовав лишь о слабом наказании виновного и трудностях жизни без чести и достоинств тех, кому она была готова всегда служить, не щадя живота своего. Собчак же в этой схватке с адмиралом вынужден был потерять уйму времени, будучи обязан, как истец, появляться на всех заседаниях горсуда, где в качестве предметов своего, теперь уже быстро обновляющегося, взамен ранее сильно потрепанного университетской сутолокой гардеробчика, он сумел продемонстрировать как-то светлый пиджак с коричневыми штиблетами и один раз даже показал судьям новое летнее пальто ультрасовременного смелого фасона, специально созданного западными модельерами для человека среднего достатка с целью маскировки его под преуспевающего жлоба. В общем, итогом сражения «патрон» остался крайне недоволен, затаив на суд обиду, которая тогда судьям была еще безразлична. Но при этом Собчак уразумел, что бороться с врагами правовым порядком малоэффективно и нерентабельно, о чем высказался в бане. Мысль «патрона» сводилась к тому, что неплохо было бы иметь под рукой группу лиц из подобных тем, кто недавно бил о свои головы бутылки в зале, чтобы они занялись «черновой» работой с его врагами. Я опешил и, желая затушевать сваю реакцию, из осторожности спросил, как он себе представляет эту «черновую работу». После первого захода в парилку, массажа и грога с закуской Собчак походил лицом на индейского вождя среднего по численности племени, содержащегося в резервации, поэтому его воинствующий пыл был к месту. Он, опять вспомнив историю с адмиралом Томко, заключил, что было много шума, гама, огромные личные затраты времени и сил, а кроме того, попадание в некую условную зависимость от судей, которым через десятые руки требовалось дать понять и внушить, как желательно для него, Собчака, решить данное дело, А результат?!

— Пшик! Извинения Томко?! Да что они стоят по сравнению с ухлопанными силами по их добыванию? Тем более, что время — это теперь те же деньги. А вот, скажем, на похоронах адмирала можно было бы сделать скорбно-красивый шаг к примирению с покойным и даже подписать пышный некролог. Труп врага, как известно, всегда хорошо пахнет и ведет себя очень достойно, — засмеялся, резюмируя сказанное, «патрон».

«Палермо какое-то! Начитался где-то о сицилийской мафии» — про себя отметил я, но вслух сказал, что подписывая, скажем, пятый — седьмой некролог, не исключена возможность стать жертвой статистики собственной результативности в борьбе со своими врагами.

— Зачем же всех хоронить? — вконец размечтался патрон, — можно просто по сусалам дать, но профессионально. Многие уже переходили требуемый момент получения.

— Может быть, поискать иные методы воздействия? — отреагировал я полувопросом-полушуткой.

— А какие? Суды, как мы выяснили на примере с Томко, в сегодняшнем их виде не годятся — это дьявольский промысел, неповоротливый и в подобных делах практически безрезультативный, что у меня, как юриста, не вызывает сомнений. Кроме того, карать врагов судом — значит, нужно фабриковать обвинение с использованием услуг множества исполнителей, а это само по себе хлопотно и не всегда безопасно. И потом, этот балаган с судейством заставляет терять веру в разумное вообще. Хотя одновременно с возможностями зубодробильной команды мускулистых помощников можно кое-кого протаскивать и через суд.

— А как же декларируемая всеми и всюду охрана прав личности, пусть даже тех же врагов? — Тема становилась для меня занятной.

— Все эти права, приоритеты, их защита законом и тому подобное хорошо для фасада власти. Мы же говорим о внутренних помещениях, которые всегда существовали и будут существовать, и где во все времена будет царить мрак бесконтрольной хозяйской силы.