Валерио Боргезе - Чёрный князь людей-торпед

Один из помощников Кардоны, Ломбарди, прервал Муссолини:

- Это все детали, и мы можем их урегулировать отдельно.

- Хорошо, - сказал Муссолини, - тогда будем разговаривать.

Начались переговоры, и представители Комитета национального освобождения (КНО) согласились, что с солдатами фашистских частей надо обращаться в соответствии с Женевской конвенцией о военнопленных. Разногласия появились, когда речь зашла о военных преступниках.

В этот момент в зал входит маршал Грациани, чтобы сообщить, что республиканская армия, которую он представлял на переговорах вместе с Валерио Боргезе, останется солидарна с немецкими войсками.

Кардинал Шустер замечает, что капитуляция немецкой армии неизбежна.

После такого поворота событий Муссолини, посчитавший себя преданным, поднялся из-за стола и отправился из резиденции архиепископа в префектуру. Перед уходом он пообещал Кардоне через час дать ответ.

Дуче не ответил КНО в оговоренный срок. Он приказывает своим сторонникам уехать с ним. Уже подготовлены десять автомобилей. Направление: Коме. Время: 20 часов 25 апреля 1945 года.

Боргезе, не принимавший участия в переговорах, ожидал маршала Грациани в префектуре.

- Мы уезжаем. Вы с нами? - спросил его Грациани.

Боргезе отказывается. Накануне его казармы в пригороде Милана подверглись нападению партизан. Ожидались новые атаки, и "Черный принц" считал себя обязанным, как всегда, быть рядом со своими людьми.

Бегство Муссолини и его министра обороны как две капли воды походило на бегство короля и Бадольо менее двух лет назад. Однако на этот раз в усталом взгляде Боргезе не было разочарования. Он никогда не верил в республику и ее руководителям. Он вместе со своими людьми сражался, как на море, так и на земле, за "честь и знамя", не заботясь о политических цветах и интригах тех и других. Он хотел быть независимым и, несмотря на все угрозы и давление, был им. Он был единственным хозяином своей судьбы и судьбы своих солдат и действовал в соответствии со своими убеждениями. Первый солдат армии Северной Италии после объявления перемирия, теперь он остался ее последним солдатом: Муссолини сбежал (он будет казнен партизанами 28 апреля), немцы находились на грани капитуляции (они сложат оружие через два дня, 27 апреля).

Вернувшись в казармы дивизии "Сан-Марко", Валерио Боргезе закрылся в своем кабинете. Менее чем через час, около 22 час. 30 мин., один из его офицеров разведки (который был, по словам как его друзей, так и врагов, одним из самых информированных людей в Италии) представил ему доклад о последнем подпольном заседании Комитета национального освобождения горных районов Италии, состоявшемся этим же утром в 8 час. 30 мин., в Милане.

В партизанской армии было объявлено состояние полной боевой готовности. Создавались военные советы и народные трибуналы, и была принята 5 статья декрета об установлении системы правосудия. Эта статья гласила: "Члены фашистского правительства и деятели фашистской партии, виновные в осуществлении нарушений конституционных гарантий, разрушившие систему общественных свобод, создавшие фашистский режим, скомпрометировавшие и предавшие будущее Родины и виновные в действиях, приведших к нынешней катастрофе, должны быть наказаны смертной казнью или, в менее серьезных случаях, каторжными работами".

Кроме того, предусматривалось, что все фашисты "Республики Сало", захваченные с оружием в руках или пытавшиеся оказывать сопротивление, могут быть также подвергнуты смертной казни, в некоторых случаях на месте.

Принцу не стоило терять время, если он хотел спасти свою жизнь и жизнь своих солдат!

Впереди была только короткая ночь. Он воспользовался ею, чтобы переодеть своих людей в гражданскую одежду и отпустить их на свободу, чтобы они попытались добраться до своих домов, раздав им те небольшие деньги, которые у него были.

К утру казармы опустели. Только человек двадцать его самых верных соратников отказались оставить его. Боргезе заставил и их в течение дня 26 апреля разойтись и вечером, переодевшись, сам покинул свой кабинет.

"Я бы мог призвать на помощь смерть, - вспоминал он потом, - некоторые из нас добровольно покончили бы с жизнью. Я мог бы - это относительно легко - перебраться за границу. Но я отказался покинуть свою родину, свою семью и своих товарищей. Мне нечего было скрывать, я никогда ничего не делал, по-моему, за что настоящему солдату могло бы быть стыдно. Я решил отправить мою жену и четырех детей в надежное убежище, а затем ждать, пока климат не смягчится, а потом сдаться властям".

Действительно, после капитуляции немецких войск и кончины "Республики Сало" в Италии установился не самый добрый режим.

В первые недели после освобождения, когда в Италии почти не существовала гражданская или военная власть, способная удовлетворить всех, в стране воцарилась атмосфера мести и убийства. Процесс "сведения счетов" намного превзошел подобные преступления, совершенные после освобождения во Франции. Еще через месяц после казни Муссолини на улицах Милана каждое утро находили двадцать-тридцать трупов, которые невозможно было идентифицировать, так как документы и даже метки на одежде были тщательно уничтожены, а не все жертвы были жителями города. Их число невозможно подсчитать для всей Италии, и этот период ее недавней истории надолго останется одним из самых темных.

Лучше было не попадаться в тот момент в руки партизан, если вы хотели сохранить маленький шанс выжить. Боргезе скрывается в пригороде Милана в ожидании лучших дней. Затем, почувствовав, что вокруг него тиски разжимаются, он 17 мая решает сдаться британским войскам. Он надеется, что его бывшие иностранные враги отнесутся к нему более достойно, менее жестоко, чем соотечественники.

После короткого процесса выяснения личности его помещают в лагерь в Падуле, а затем передают итальянскому правосудию в августе 1945 года. Он избежал смерти без суда и следствия.

Глава 24

Если Валерио Боргезе мог высказать множество упреков, часто справедливых, правосудию своей страны, надо заметить, что по крайней мере одно из них не оправдалось. "Я провел, - писал он, - четыре долгих года своей жизни в тюрьме, чтобы быть почти оправданным". Ирония судьбы! Благодаря медлительности правосудия, ему удалось избежать более длительного тюремного заключения, а может быть, и смерти.

Когда он предстал в первый раз перед одним из специальных трибуналов в Риме, 15 октября 1947 года - больше чем через два года после заключения под стражу, - атмосфера в стране была самая благоприятная. Первый закон об амнистии был уже принят год назад почти день в день, по инициативе председателя итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти. Мы не будем касаться мотивов, которые вызвали это решение Тольятти, мы только отметим сам факт. Он достаточно важен сам по себе. Он указывает на коренной поворот к большей терпимости. Этим и воспользовался Валерио Боргезе, так же как и его начальник времен Социальной республики маршал Грациани, дело которого рассматривал другой римский трибунал 11 октября того же года.