Анатолий Черняев - Дневник помощника Президента СССР. 1991 год

Впрочем, я его предупреждал, что из-под пера Медведева-Ожерельева выйдет доклад для партактива, а не для «семерки» в Лондоне. Шах тоже ему об этом говорил.

6 июля

Вчера — Киев, Коль и К¤.

Сам город… 35 лет не был там. Шофер — «экскурсовод» (мы с Игнатенко в «Чайке»). Ощущение, будто в каком-то большом западноевропейском, скорее, немецком городе: XIX век, улицы, зелень, прибрано, чисто, ухожено… И в общем, говорит шофер, сытно…по сравнению с Москвой!

Может, напрасно мы в средствах массовой информации так уж прибедняемся: чуть ли не на грани голода и полного развала находимся, Живет держава… А Украина может и «сама по себе», без нас… Лозунги демонстрантов: «Коль — да! Горбачев — нет!»

Загородный дом — бывшая дача Щербицкого. Красоты природы. Комары.

Переговоры… Сначала один на один… «Ты — ты!»… А нам, окружению, много лучше, чем бывало с хонеккеровской командой, хотя там были хорошие сами по себе ребята. Близость, понимание, доверчивость, особенно — от нас, от М. С. Хочет Коль, чтобы был успех на «семерке» в Лондоне… Но не уверен, что так же отнесутся другие, особенно Буш, Малруни, Кайфу. Очень хвалил Мейджора, ругал «его предшественницу».

Потом (когда в расширенном составе беседовали) Келер («шерп») все уговаривал подчиниться МВФ. М. С. — ему: «СССР не Коста-Рика! От того, как „вы“ (Запад) поведете себя в отношении СССР, история пойдет туда или сюда…»

А в общем аргументация Горбачева обычная для его бесед с иностранцами в последние месяцы. Он не прочел мой вариант к «семерке». Я ему все подсовывал свою копию. Второй частью текста — программой сотрудничества — чуть воспользовался, а по главной проблематике, где «меморандум», листал примаковский вариант. Перед беседой я ему протянул свой текст: «Возьмете?»

— «Да не надо, у меня ведь есть… Ты же прислал», — сказал так, чтоб я не рассчитывал, что он его возьмет за основу. (Тем не менее, когда вернулись в Москву, позвал меня в Волынское-2, чтоб «завершить» текст для «семерки» перед передачей главам республик. 8-го он собирает Совет Федерации, чтоб получить мандат на Лондон… За один-то день, успеем ли?.. Если начнет передиктовывать представленную баланду — все!!)

По Югославии с Колем большой был разговор. Не сошлись. Канцлер насупился, ибо М. С. нажимал: невмешательство во внутренние дела; беда, если СБСЕ станет инструментом вмешательства; территориальная целостность, неприкосновенность границ…— в общем, наш набор с прицелом на Прибалтику! А Коль исходит из того, что Югославии уже нет и танками ее не сохранишь.

Восточная Европа. М. С. тянул на «сотрудничество»… и чтоб освободиться от комплекса «супервлияния». "Мы им «надоели! Но и они нам надоели!» — говорил он теперь и канцлеру объединенной Германии. И пришлось сильно «держать себя», чтоб устоять на паузе в отношениях с бывшими союзниками, чтобы время утрамбовало новую ситуацию, чтобы привыкнуть к отношениям с ними, как со всеми другими, и не претендовать на «особые» отношения даже в «новом виде».

А в самолете, когда еще летели в Киев, нам с Квицинским сказал: «Вот ненависть какую возбудили к себе „своей дружбой“ после войны. Освободили их от фашизма и все загубили!»

Убеждал Коля, что в двусторонних договорах нужен пункт о невхождении «во враждебные союзы». Коль, конечно, парировал: где они, эти враждебные союзы? (и М. С., и Коль имели в виду одно — НАТО!). И вообще — чего, мол, ты, Михаил, боишься, ведь Венгрия, например, в 2005 году будет членом Европейского Сообщества, а у ЕС будет тесная кооперация с СССР?!

Очень удачно прошла совместная пресс-конференция на лужайке. М. С. был в ударе. Словом, новая дружба с немцами получила еще один большой «ковш цемента»… Рефреном шло у обоих: если все в порядке будет с советско-германским фактором, он и будет определять судьбу и Европы, и мировой политики. Оба исходят из этого.

На обратном пути в присутствии Квицинского рассердился: «Коль понимает, что ему нас, СССР, не съесть; больше того, без нас ему не съесть Европу и не отделаться от американцев. И он будет делать все, чтоб нам помочь возродиться и стать рядом, тоже современной великой… Ну, а на Украину, конечно, он зарится… Но это уже другое, в отличие от гитлеровского, жизненное пространство».

Кстати, Коль встречался отдельно с Кравчуком, Фокиным (предсовмина УССР) и Гуренко (первый секретарь ЦК КП Украины). На обеде он явно держался с ними снисходительно, свысока. А публика эта (что президент, что премьер, особенно) — серая, надутая, но «мнит» о себе!

Прогулки с М. С. и без М. С. пока Коль был с украинцами.

Обед: очень «прямое» застолье в стиле «душа нараспашку». Крупно выпили. Тосты!

Отлет. Коль полчаса ждал в самолете своих журналистов… А перед трапом (я, как всегда, стоял в отдалении), Коль вышел из группы сопровождающих и, к удивлению всех, подошел ко мне, долго жал руку, похлопывал по плечу и говорил… Не все я понял, но понял, что он хотел дать мне знать, что «знает» о моей роли. Кто-то, видно, из его людей, с кем я общаюсь — Блех, Тельчик и другие, — «наговорили» ему обо мне…

А кто будет готовить материалы к визиту Гонсалеса?!

— Завтра ведь приезжает! Закадычный друг М. С.

7 июля

В Волынское съехались: Павлов, Щербаков, минфин Орлов, академик Абалкин и мудрый Яременко, некий скандальный Ясин, директор ИМЭМО Мартынов, конечно, Медведев с Ожерельевым… и почему-то Иван Фролов…

У них, оказывается, уже был проект для Лондона, но в виде письма М. С. к главам государств «семерки». На 19 страницах. Так что мой текст вообще уже был неуместен.

Приехал Горбачев. Прочли проект. Он предложил принять «за основу» и идти постранично. Я вякнул — мол, у меня «общего порядка» соображения: цифры и данные, вкрапленные в текст, создают ощущение провальности нашей экономики, полной нашей неуверенности, сможем ли «выплатить». Зачем так? Неужели это их поощрит иметь с нами дело, если мы выдаем свое бессилие делать экономику самим?..

Абалкин, затем Медведев: надо откровенно показать ситуацию, иначе не поверят.

Я: они знают ситуацию лучше нас, дело в психологии, в тактике. Главы «семерки» заинтересованы нам политически помочь, и не надо их ставить в ситуацию, когда каждый «шерп» может, сославшись на наше же «раздевание», возбудить сомнения… А после политического решения — поезд ушел… И эксперты, и финансисты будут вместе с нами подсчитывать, что с нами делать.

Потом, когда мы очутились с М. С. один на один, я говорю: «Над словом бы поработать. Я это сделал в отношении „своего“ варианта, но тут уже другой текст».

М. С.: «Да времени нет…»

Я: «Но невозможно же — например, „мы провели работу над…“ Прямо как в докладе на Пленуме ЦК». Он смеется. Но при обсуждении опять отпихивал все мои попытки сделать замечание, поправить, предложить вариант фразы, формулы. Повторяется одно и то же: на людях большого ранга он демонстрирует пренебрежение к помощникам (не только ко мне), чтоб не подумали, что он «их слушает»…