Виктор Усов - Последний император Китая. Пу И

Мы докажем, что во всех районах в авангарде японской вооруженной агрессии шли японские агенты, как военные, так и гражданские, которые проводили незаконную торговлю опиумом и другими наркотиками в огромных масштабах. Торговля шла во всех районах Китая. Эти агенты ввели производство героина, морфия и других производных опиума там, где раньше их не знали.

Будет показано, – продолжал китайский судья, – что по мере того как японцы завладевали очередным районом, они немедленно превращали его в базу для опиумного наступления на следующий район, подлежащий военной агрессии.

В связи с этим будет показано, что, начиная с создания марионеточных правительств в Маньчжурии, а затем в Северном, Центральном и Южном Китае, все марионеточные правительства следовали единой системе отмены китайских законов, касающихся опиума и других наркотиков, они создали опиумные монополии.

Короче говоря, – делал заключение Сян, – доказательства покажут, что торговля опиумом и другими наркотиками финансировалась японцами в двух целях: подорвать выносливость китайского народа и его волю к сопротивлению, получить основные доходы для финансирования японской военной и экономической агрессии» [258].

И все это было показано и доказано обвинителем. Капитан Сандусский процитировал ноту США Японии от 1 июня 1939 г., обвиняющую ее в наркотизации тех районов Китая, которые находились под контролем японских войск, а следовательно, и в грубом нарушении международной конвенции по борьбе с наркотиками, которую в числе других государств в 1931 г. подписала и Япония.

Затем американцем был оглашен довольно любопытный документ. Марионеточное правительство Маньчжоу-Го строило на своей территории металлургические заводы для нужд японской индустрии и для вооружения японской армии. С этой целью был предоставлен заем в 30 миллионов иен Индустриальным банком Японии. Именно часть этого документа, подписанного директором банка Ито, где говорилось – за счет чего должен быть погашен заем, и была оглашена обвинителем. «Облигации займа будут гарантированы доходом от монополии опиума… Капиталы и проценты должны быть оплачены главным образом из доходов этой монополии» [259].

Кроме индустриального банка, как указывалось в документе, в этом «благородном» контракте участвовали другие крупнейшие банки и монополии Японии, поименно перечисленные американским обвинителем.

Трибуналу представлен официальный доклад, выпущенный министерством внутренних дел Маньчжоу-Го, согласно которому из 30 миллионов жителей более 9 миллионов (около одной трети всего населения!) являлись постоянными опиокурильщиками, причем 69% всех наркоманов (свыше шести миллионов человек!) были людьми моложе тридцати лет. Касса правительства Пу И и касса японского казначейства, как свидетельствовал этот же доклад, каждый год пополнялась на 500 миллионов долларов. Сандусский привел данные, что согласно решению кабинета министров от 11 апреля 1933 г., был санкционирован свободный перевоз опиума-сырца из Кореи в Маньчжурию, так как правительству Пу И не хватало сырья для производства наркотиков.

Один из отделов министерства иностранных дел Японии победоносно рапортовал: за 1939 г. выполнен план увеличения добычи опиума-сыпца в Корее. Всего добыто 80 тонн этой отравы, львиная доля которой досталась Маньчжоу-Го.

На стол международного трибунала в Токио кладется следующий документ от 12 июня 1937 г. Это доклад комиссии Лиги наций, призванной бороться с распространением наркотиков. Комиссия констатирует, что в районах, находящихся под властью гоминьдановского правительства Китая, значительно улучшилась борьба с наркоманией. «Когда же мы попадаем в провинции, которые находятся под контролем или влиянием японцев, – говорится в документе, – мы находим совершенно другое положение вещей. В трех северных провинциях (то есть в Маньчжурии – В.У. ) площади, предназначенные для посевов мака, увеличились на 17 процентов, если сравнить с 1936 годом. Предполагаемый валовой доход от правительственной продажи опиума в 1937 году на 28 процентов выше, чем валовой доход в 1936 году» [260].

Далее на стол ложится донесение американского генерального консула в Мукдене 1939 года правительству США, касающееся бюджета Маньчжоу-Го на 1939 год. «Продажа опиума все еще является главным денежным источником Маньчжоу-Го после таможенных доходов. В прошлом году стоимость опиума, купленного монополией для ее предприятий, составила 32 миллиона 630 тысяч иен; в этом году эта сумма будет равна 43 миллионам 470 тысячам иен. Каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок, по предположению, должны истратить 3 иены из своего незначительного денежного заработка на опиум» [261]. Были представлены суду и другие документы, доказывающие положение о расширенном распространении японцами опиума в Маньчжоу-Го и других районах Китая.

Допрос Пу И решил провести лично сам главный обвинитель – американец Джозеф Б.Кинан.

Мы приведем почти стенограмму части вопросов главного обвинителя и просто обвинителей и ответы на них экс-императора, чтобы нагляднее показать поведение и реакцию Пу И на некоторые каверзные вопросы, которые хорошо раскрывают его характер, тем более, что он довольно мало внимания уделил Токийскому процессу в своих мемуарах. Этот стенографический материал также покажет как реально шел Токийский трибунал, и какие темы поднисались на процессе.

Кинан: Где вы жили после того, как вы перестали быть императором Китая?

Ответ: Продолжал жить в Пекине. Китайское правительство вошло в соглашение с императорской семьей, согласно которому оно обязалось давать императорской семье ежегодно четыре миллиона китайских долларов и обращаться с императорской семьей так же, как с иностранными членами царствующих домов.

Вопрос: Где был ваш дом в Пекине, после того как вы перестали быть императором?

Ответ: В том же пекинском дворце…

Киннан: В каком году вы переехали в японское посольство?

Не отвечая на поставленный вопрос, Пу И обосновывает мотивы своего переезда. Это очень важно для него.

– В то время газеты распространили угрожающие для меня новости по всему Пекину, – многозначительно произносит Пу И.

Вопрос: Сколько вам было лет, когда вы пошли в японское посольство?

Ответ: Мне было 19 лет по китайскому исчислению. Но действительно мне было 16 лет.

Вопрос: Как долго вы жили в японском посольстве?

Ответ: Около полугода или немного больше.

Вопрос: Куда вы поехали оттуда?

Ответ: После того как я получил разрешение главы китайского правительства, я поехал в Тяньцзинь.