Роберт Иванов - Генерал в Белом доме

Наступил конец детства. Пришла пора возмужания» [45].

После драки с Мерифильдом со стороны родителей не последовало ни нотаций, ни наказания. Перепуганная мать, узнав, что он участвовал в честном бою, успокоилась и отнеслась к этому событию стоически, считая, что в таких потасовках закаляется характер ребят.

Не следует, однако, думать, что в доме Эйзенхауэров царствовало всепрощение и родители никогда не наказывали сыновей. Однажды Дуайт и еще один из братьев, заигравшись, забыли принести отцу на работу обед. Обоим провинившимся сильно досталось в тот вечер. Они даже были оставлены без ужина.

В становлении характера и наклонностей молодого Дуайта Эйзенхауэра сыграли роль не только семья, школа, сверстники. Напротив дома Эйзенхауэров жил некий Дабли. Рассказывали, что в молодые годы он был помощником у знаменитого маршала Дикого Билла. Его воспоминания о тех временах буквально завораживали юного Дуайта. Нередко в компании с Дабли и городским маршалом Хэнни Энглом Дуайт отправлялся за город, где наблюдал, как они упражняются в стрельбе из револьверов. Иногда ему самому удавалось осуществить мечту всех мальчишек – пострелять из боевого оружия.

Но главным героем Дуайта был Боб Дэвис. Много лет Боб путешествовал, был проводником, охотником, рыбаком. «Он был холостяком, – вспоминал Эйзенхауэр. – Философ, а для меня настоящий учитель» [46]. «Учителю» было за пятьдесят, промышлял он браконьерством, забрасывая сети в речку Стоун-Хилл, чем и поддерживал свое существование, продавая скромный улов на городском рынке.

Боб учил своего юного друга управлять лодкой, забрасывать сети, ориентироваться на местности. С благословения родителей Дуайт проводил выходные дни на реке в его компании. Здесь он получил от своего «учителя» и первые уроки игры в покер. Родители, разумеется, об этом не догадывались. «Учитель» был совершенно неграмотен, но в покер играл превосходно. И ученик ему попался сметливый. Дуайт быстро усвоил все премудрости этой популярной игры, и со временем его искусство достигло совершенства.

Страсть к картежной игре Дуайт сохранил на всю жизнь. Это давало основание его политическим оппонентам заявлять, что президент Эйзенхауэр нередко отдавал приоритет покеру, бриджу и гольфу перед государственными делами.

За Дуайтом рано утвердилась слава отличного спортсмена, несмотря на это он был удивительно неуклюж в танцах. Он был опрятно, но скромно одет и совершенно безразличен к девчонкам, как только может быть безразличен четырнадцатилетний подросток, обладающий чувством собственного достоинства.

Правда, эта индифферентность к прекрасному полу постепенно прошла, и биографы Эйзенхауэра отмечали, что позднее молодой Айк пользовался большим успехом у абилинских красавиц и не был уже столь безразличен к их чарам. Одна из его одноклассниц вспоминала: «Девушки считали, что он «красив», другие называли его «мужественным». Девчонки из школы засматривались на крепкого, широкоплечего, прекрасно сложенного парня…» [47].

Таково было мнение сверстниц Дуайта. Другой точки зрения придерживались родители подрастающих невест, четко распределявшие все население городка по признаку социальной весомости. Во всяком случае, когда бравый кадет Вест-Пойнта Дуайт Эйзенхауэр приехал на побывку домой, отец одной состоятельной и небезразличной Дуайту местной красавицы во всеуслышание заявил, что «толку из этого парня не получится». Благодаря этому «прогнозу» он попал на страницы ряда биографических исследований, посвященных Эйзенхауэру.

Многие биографы Эйзенхауэра утверждают, что он родился и вырос в типичной американской семье. Они детально описывают привычки, традиции этой семьи, в первую очередь родителей, все выдающиеся достоинства, которыми они обладали. Читая эти работы, нередко, как это бывает в биографических произведениях, трудно разобраться, где кончается объективное изложение фактов и где начинается художественный вымысел.

Дуайт Эйзенхауэр действительно родился в трудовой семье, сам был в юности рабочим на маслобойне. Эти факты отмечаются в мемуарах Эйзенхауэра, в книгах, посвященных его жизни и деятельности. Авторы апологетических работ нередко используют эти детали биографии Эйзенхауэра для того, чтобы создать у читателя впечатление, что герой их повествования – типичный продукт американского образа жизни, что любой рабочий парень в США может стать президентом страны. Однако с такой точкой зрения трудно согласиться.

Уже в силу того, что члены семьи Эйзенхауэров были во многом действительно незаурядными людьми, такая семья не могла быть типичной ни в США, ни в какой-либо другой стране. Совершенно необоснованным является, например, представление о Дэвиде Эйзенхауэре как о неудачнике, задавленном нуждой и жизненными невзгодами.

Преодолев все превратности судьбы, Дэвид все же «выбился в люди», стал инженером и даже работал управляющим в одной из компаний. Абилинская газета «Рефлектор кроникл» в некрологе, посвященном памяти Дэвида Эйзенхауэра, писала, что этот житель Абилина, проработавший 46 лет, «был одним из самых уважаемых граждан местного общества» [48].

Дисциплина в доме была железной. «Отец, – вспоминал старший брат Артур, – был очень дисциплинированный человек, и мы вынуждены были подчиняться установленным нормам. Например, мы никогда не отваживались засиживаться позже девяти часов вечера. Утром мы должны были подниматься по первому зову. Валяться в постели запрещалось». Иногда детей пороли, но это была крайняя мера воздействия, и применялась она нечасто.

До тех пор пока сыновья не встали на ноги, в доме никогда не было лишнего цента. Абилинцы вообще были приучены к бережливости. Дуайт Эйзенхауэр вспоминал, что они всегда руководствовались нехитрым правилом: «Сбереженный пенни – заработанный пенни» [49]. Тем более этой традиции следовали в семье Эйзенхауэров, знавшей цену трудовым деньгам. На это указывал в своих воспоминаниях старший сын Эйзенхауэров Артур [50].

Мнение Артура в этом вопросе достаточно авторитетно. Старший брат начал самостоятельную жизнь мальчиком на побегушках в одном из банков Канзас-Сити и, проявив незаурядную «деловую активность», стал впоследствии одной из влиятельных фигур в финансовом бизнесе Канзаса. Не имея высшего образования, Артур занял пост директора и вице-президента одной из финансовых корпораций.

Слово отца в доме Эйзенхауэров было законом. Сын Дуайта Эйзенхауэра Джон, вспоминая свои встречи с дедом, отмечал, что тот никогда не баловал его. «Когда, например, – вспоминал Джон, – наступало время идти спать, я должен был делать это по первому слову… дед был дисциплинирован, как только мог быть дисциплинирован пенсильванский голландец». Джон Эйзенхауэр отмечал в своих мемуарах, что его дед был очень немногословным человеком. В письмах он любил сразу излагать суть проблемы. Однажды, когда Дуайт Эйзенхауэр находился с семьей на Филиппинах, Дэвид прислал из Абилина открытку, на которой было написано только одно слово: «Жарко» [51].