Юрий Емельянов - Сталин. Путь к власти

Исходя из перспективы обострения борьбы с внутренней и внешней контрреволюцией, Сталин делал четыре «практических вывода» из «шахтинского дела». Он обращал внимание на то, что коммунисты, занимая посты директоров предприятий, фактически отстранены от контроля над производством из-за своей некомпетентности. «Говорят, что невозможно коммунистам, особенно же рабочим коммунистам-хозяйственникам, овладеть химическими формулами и вообще техническими знаниями. Это неверно, товарищи. Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики». В его докладе «Об итогах июльского пленума» говорится: «Урок, вытекающий из шахтинского дела, состоит в том, чтобы ускорить темп образования, создания новой технической интеллигенции из людей рабочего класса, преданных делу социализма и способных руководить технически нашей социалистической промышленностью». «Революция сверху» Сталина предполагала создание максимально благоприятных условий для социального роста лучших представителей пролетариата.

Призывая усилить техническую подготовку коммунистов, работающих на производстве, Сталин указывал на недостатки существующей системы подготовки специалистов: «Многие наши молодые специалисты не идут в дело, оказались непригодными для промышленности… потому, что они учились по книжке, они спецы от книжки, у них нет практического опыта, они оторваны от производства, и они, естественно, терпят поражение… Необходимо изменить их обучение, причем изменить надо таким образом, чтобы молодые спецы с первых же лет своего обучения во втузах имели неразрывную связь с производством, с фабрикой, с шахтой и т. д.».

Сталин считал, что не только получившие высшее образование специалисты, но и рабочие предприятий должны активно участвовать в управлении производством. «Шахтинское дело», по его словам, показало, что вследствие недостаточного вовлечения трудящихся в управление предприятиями и исключительного терпения рабочих, законы об охране труда нарушаются. Сталин предупреждал, что «держаться долго на старом моральном капитале и растрачивать его так безрассудно – нельзя!»

Наконец, из «шахтинского дела» Сталин делал вывод о плохой проверке исполнения: «Руководить, это еще не значит писать резолюции и рассылать директивы. Руководить – это значит проверять исполнение директив, и не только исполнение директив, но и самые директивы, их правильность или их ошибочность с точки зрения живой практической работы». Сталин предлагал посылать «наших руководящих товарищей на временную работу на место не в качестве командующих, а в качестве обычных работников, поступающих в распоряжение местных организаций». Он считал, что такая практика стала бы «лучшим способом обогатить опыт наших уважаемых руководителей… Уверяю вас, что законы, которые мы пишем здесь, и директивы, которые мы вырабатываем, были бы куда жизненней и правильней, чем это имеет место в настоящее время». Как и всегда, Сталин видел в хорошо организованном контроле со стороны надежных и преданных делу людей гарантию исполнения принятых решений.

Важным составным элементом сталинской программы «революции сверху» стал лозунг «самокритики». Хлебозаготовительный кризис и «шахтинское дело», по мнению Сталина, стали возможными потому, что вовремя не поступили сигналы о неблагополучном положении. В то же время Сталин обращал внимание на то, что лозунг «самокритики» стал актуальным после разгрома оппозиции: «Ввиду легкой победы над оппозицией, которая (т. е. победа) сама по себе представляет серьезнейший плюс для партии, в партии может создаться опасность почить на лаврах, предаться покою и закрыть глаза на недостатки нашей работы». Сталин делал вывод, что «у нас создалась группа руководителей, поднявшихся слишком высоко и имеющих большой авторитет». Понимая, что «без наличия такой авторитетной группы руководителей руководить большой страной немыслимо», он указывал, что «вожди, идя вверх, отдаляются от масс, а массы начинают смотреть на них снизу вверх, не решаясь их критиковать, – этот факт не может не создавать известной опасности отрыва вождей от масс и отдаления масс от вождей. Опасность эта может привести к тому, что вожди могут зазнаться и признать себя непогрешимыми… Ясно, что ничего, кроме гибели для партии, не может выйти из этого».

Сталин говорил, что трудящиеся страны боятся высказывать критические замечания в адрес руководителей «не только потому, что им может «влететь» за это, но и потому, что их могут «засмеять» за несовершенную критику. Где же простому рабочему или простому крестьянину, чувствующему недостатки нашей работы и нашего планирования на своей собственной спине, где же им обосновать по всем правилам искусства свою критику?» Сталин призывал «внимательно выслушивать всякую критику советских людей, если она даже является иногда не вполне и не во всех своих частях правильной». Он требовал, чтобы «бдительность рабочего класса развивалась, а не заглушалась, чтобы сотни тысяч и миллионы рабочих впрягались в общее дело социалистического строительства, чтобы сотни тысяч и миллионы рабочих и крестьян, а не только десяток руководителей, глядели в оба на ход нашего строительства, отмечали наши ошибки и выносили их на свет Божий». Эти призывы Сталина критически относиться к руководителям становились все более актуальными по мере обострения разногласий в руководстве страны.

Разногласия между Сталиным и его сторонниками, с одной стороны, и Бухариным и его сторонниками – с другой, существовали давно, но долгое время сдерживались необходимостью борьбы против общих врагов – сначала против Троцкого и его сторонников, затем против Зиновьева и Каменева и наконец против «объединенной оппозиции». Коэн справедливо отмечает, что в отличие от столкновений с оппозицией Троцкого, Зиновьева и Каменева, конфликты между этими группировками носили более скрытый характер. Очевидно, сторонники Сталина и сторонники Бухарина опасались, что троцкисты и зиновьевцы могут воспользоваться внутренней борьбой наверху в своих целях.

Разногласия в руководстве страны возникли еще на XV съезде партии, на котором была одержана победа над троцкистско-зиновьевской оппозицией. При подготовке резолюции по отчету ЦК Бухарин, Рыков, Томский и кандидат в члены политбюро Угланов выступали против провозглашения коллективизации в качестве основной задачи партии. Отголоском этого конфликта явилось заявление Сталина об отставке, сделанное 19 декабря 1927 года на послесъездовском пленуме ЦК: «Прошу освободить меня от поста генсека ЦК. Заявляю, что не могу больше работать на этом посту, не в силах больше работать на этом посту». Но, как и прежде, это заявление не было принято участниками пленума.